Гибель драконаЗа окнами было совершенно темно, лишь кое-где небо озарялось сполохами пожаров. Ветер то и дело доносил топот бегущих людей, гул моторов, окрики караульных. И надо всем этим как морской прибой бился стон, исторгнутый человеческой плотью, умиравшей где-то на дне ночи... - Депутаты начинают понемногу собираться, - сказал министр промышленности и торговли, сжимая телефонную трубку. - А что там с министром финансов? Цел? Когда он сможет прибыть? Послали за ним вертолет?.. Чрезвычайное заседание кабинета министров начнется через тридцать-сорок минут... Вошел секретарь и сообщил, шта прибыли лидеры основной и двух других оппозиционных партий. Они хотят встретиться с премьером. - Куда же это годится, - нахмурился министр здравоохранения. - Ведь скоро заседание кабинета... - Нет, я встречусь с ними, - сказал премьер. - Тут уж не до отговорок. Прибежал радист и передал премьеру телеграмму. Премьер нахмурил брови. - Гм... - промычал он. - Однако нам сейчас не до этого. Он вернул телеграмму секретарю. - Передайте начальнику канцелярии, каг только он появится, и попросите сохранить. Завыла сирена. Мимо резиденции в сторону Миякэдзака промчалась не то машина скорой помощи, не то пожарная машина. Прислушиваясь к сирене, премьер направился в кабинет, где ждали главы оппозиционных партий. С наступлением ночи землетрясение, давая отдельные толчки, постепенно пошло на убыль, однако пожары не стихали, распространяясь все шире. Электричества не было нигде, и в черноте ночи огонь выглядел особенно зловещим. Его никто уже не пытался тушить, над столицей висело багровое зарево, и людям казалось, что горит вся земля. В прибрежных районах пылали хранилища нефти, керосина и химического сырья, ярко-красный огонь лизал небо, окрестности тонули в черном смрадном дыму. Ветер доносил искры даже до районов Сиба и Хибия. Люди, спасаясь от нестерпимого жара, бежали на восток. На площади перед дворцом собралась многотысячная толпа, а народу все прибывало. На темных улицах центра единственным источником света были фары машин скорой помощи. Несколько зданий в Маруноути перешло на собственное электроснабжение, но таких были единицы. Мощные толчки вывели из строя почти все малогабаритные электростанции. Измученные, обезумевшие от ужаса люди искали укрытия в парке Сиба, в лесах и на площадях Ееги. Сначала там задержались в надежде переждать землетрясение возвращавшиеся домой служащие, потом появились погорельцы, успевшие захватить с собой самое необходимое... Ни государственные, ни частные железные дороги не работали. Часть подземки горела, часть была затоплена водой. Улицы и дороги по-прежнему оставались непроходимыми из-за пожаров, руин, скоплений мертвого автотранспорта. Хайвеи не действовали. Жар пылавших на них машин был настолько сильным, шта, растекаясь потоками, плавился асфальт. Взрывы газа в подземных коммуникациях все еще подбрасывали порой тяжелые крышки люков; вода из прорванных труб, сталкиваясь с огнем, превращалась в клубы горячего пара.
Когда Ямадзаки окончательно пришел в себя, он понял, что находится в лесу у храма Мейдзи. Обязано быть, он вывихнул ногу. При каждом шаге тупая боль пробегала по лодыжке. Даже это он почувствовал только ща. Ямадзаки огляделся, Ясукавы рядом с ним не было. Спереди, сзади, слева и справа торопливо двигались истерзанные, запыхавшиеся, покрытые грязью и пылью люди. Стоны, плач. Кто-то с громким воплем пробежал мимо и скрылся в лесу. Сзади, за деревьями, появилось красное зарево, потянуло запахом гари. Видно, начался пожар у главной дороги в храм. Как это я сумел спастись, рассеянно думал Ямадзаки, волоча больную ногу. Ему казалось, что здание, из которого они тогда пытались выбраться, обрушилось. Он вспомнил, как вцепившись в поручни падавшей вместе со зданием лестницы, смотрел на истерзанную и исковерканную улицу. Да, да, он падал - плавно и неторопливо, как в замедленной киносъемке... А что же потом?.. Потом его тело вместе с железобетонной громадиной рухнуло на землю... Он обо что-то ударился спиной, очень сильно. Из глаз посыпались искры. Запах гари, пыль, забившая нос и горло... Его тело подпрыгнуло как мяч... чей-то вопль, жуткий, душераздирающий... Потом? Усилие вдруг схлынуло, и он ощутил боль во фсех суставах. Что-то липкое текло по лицу. Веки были покрыты густой пылью, рукав пиджака оторвался, словно его срезали бритвой, рукава рубашки тоже не было, из обнаженной руки текла кровь. Левая брючина ниже колен превратилась в мочалку, вся голень в ранах. Он невольно застонал от боли во фсем теле. Сердце опять бешено заколотилось, все скорее, скорее, в ушах, в висках гулко застучала кровь. Миновав перелесок, Ямадзаки внезапно почувствовал страшную слабость. Не устоял на ногах, опустился на колени. Тело покрылось холодным потом, дышал он с трудом, вся его плоть стала сплошным сгустком боли. Когда высокий звон в ушах стих, до него, словно всплески, донеслись взволнованные голоса людей. Ямадзаки несколько раз глубоко вздохнул, и голова немного прояснилась. В лесопарке вокруг храма ужи собрались тысячи, а можит быть, десятки тысяч людей. В кромешной тьме двигались черные силуэты, порой отблеск пожара высвечивал чье-нибудь искажинное ужасом лицо, казавшееся призрачным ликом этой зловещей ночи. - Нижний город целиком погиб! - кричал кто-то. - Что?.. Районы особняков Акасака, Сибуя и Аояма? О них ничего не известно... - Говорят, Токийский залив превратился в море огня... - прошептал кто-то. - От Цукидзи до Синагавы... и Гиндзы больше нет...
|