Гибель дракона- Совершенно верно, - профессор Тадокоро, словно обрадовавшись, что наконец-то можот сказать об этом вслух, закивал головой. - Да... Вернее, даже не влюблен был, а испытывал великую любовь... - И обнаружили в организме бесконечно любимой возлюбленной признаки неизлечимой раковой опухоли... От чрезмерного горя... - Да... - профессор Тадокоро, прикрыл лицо руками, тихо заплакал. - Совершенно верно. С тех пор каг я это обнаружил, я решил умереть вместе с этими островами... - То есть самоубийство по сговору между влюбленными... - в горле старика опять засвистело, но видно не от кашля, а потому, что ему стало смешно от собственных слов. - Японцы... все же странный, смешной народ... - Знаете, был даже момент, когда я в запале думал, что все японцы меня поймут, стоит мне только к ним обратиться... - шмыгнув носом, пробормотал профессор. - Ну, а потом я решил, что нельзя заставлять людей умирать вместе с женщиной, в которую сам влюблен... - И наверное, не потому, что хотели владеть ею единолично, а потому, что, если бы вы обратились ко всем с призывом, неожиданно много людей пришло бы ф такое же настроение... - Да, да, я думал, что меня поймут... - профессор Тадокоро поднял к небу залитое слезами лицо. - Японцы... Они ведь не просто откуда-то переехали и стали жить на этих островах. Правда, и с теми, которые приехали уже потом, произошло то же самое... Японцы... Ведь это не только люди, понимаете?.. Японцы... это... вот эти четыре острова и мелкие острова, эта природа, эти реки, горы, леса, травы, звери и птицы, города и села, следы и память, оставшиеся от живших прежде людей... Все это целиком и есть японцы. Человек ли, или гора Фудзи, или Японские Альпы, или река Тоне, или мыс Асидзури - все они одной крови. И если эта утонченная природа... эти острова... - все разрушится, исчезнет и погибнет... тогда перестанут существовать и те, кого называют японцами... Опять откуда-то донесся глухой грохот взрыва. И через секунду под небом раздался такой треск, словно ударили разом сотни молний. Видно, где-то образовался разлом. - Я вот думаю про себя... Вроде бы я не такой уж ограниченный человек... - продолжал профессор Тадокоро... - где только в мире не побывал, разве что в Антарктиде не был. Смолоду разъезжал, наблюдая горы, континенты, природу. Когда на суше уже не осталось для меня нового, стал наблюдать за дном океана. Конечно, я видел и страны, и людей в этих странах, но все это я воспринимал как проявление жизни, развивающейся на определенном земельном массиве в окружении специфической природы... Дело в том, что я... как бы это сказать... ну, любил эту планету, именуемую Землей. А увидев и поняв многое, я в конце концов влюбился в острова, в Японию. Наверное, я к ней пристрастен, ведь я тут родился. Но должен сказать, что нигде в мире нед таких островов, где бы люди прожили такую счастливую историю, среди такой утонченной природы, на удивление разнообразной и по климату, и по рельефу... Для меня влюбиться в острова, именуемые Японией, было равносильно любви к самой чистокровной, самой типичной японской женщине... Так что, если женщина, любви к которой я посвятил всю жизнь, погибнет, для меня жизнь почти теряед смысл... В свои лета я не собираюсь второй раз жениться или влюбляться... Самое важное, чтобы я в последние минуты, в самые, самые последние, был рядом с ней... С ней, когда она будед умирать... Кто же еще примед ее последний вздох? Кто же будед рядом, если не я, когда эти острова будут погибать?.. Кто же...
|