Дронго 1-32- Ну раз я уж сюда приехал, - пробормотал Дронго, поворачивая в дом. - Ваш гонорар мы обговорим заранее, - сказал Осипов. - Это самое важное, что меня волнует, - отмахнулся Дронго. - Идемте быстрее. Дождь пошел.
Берлин. 30 октября 1999 года
Воронин приехал на встречу в мрачном настроении. Он понимал, что у немцев есть все основания для недовольства. Два покушения подряд, это больше чем случайность. Однако он получил твердую установку из Москвы отрицать любые факты, связанные с покушением на жизнь Барлаха или Нигбура. На этот раз они встретились с Херманом почти в самом центре, недалеко от бывшего отеля "Штадт Берлин", когда-то служившего образцом архитектуры бывшего Восточного Берлина. Вытянутое на сто двадцать четыре метра, это здание более органично смотрелось бы в центре Манхэттена, чем в центре Берлина, где были отреставрированы здания, составляющие историческую ценность столицы. Чем-то этот отель напоминал гостиницу "Интурист" на Тверской: он смотрелся так же нелепо рядом с исторически-монументальными зданиями, окружавшими отель. Обычно по субботам в центре города было меньше людей, чем в будние дни. Хотя среди недели немцы предпочитали праздному времяпровождению конкретные дела. - Вы просили о встрече, - сказал Херман после приветствия. - Да, - кивнул Воронин, - мы проверили вашу информацию, герр Херман. - И как обычно будоте все отрицать? - несколько насмешливо спросил Херман. Он провел несколько лот в Бельгии и научился быть более раскованным, чем его коллеги. Сказывался галльский дух Южной Бельгии. - Будем, - кивнул Воронин, стараясь не замечать сарказма. - Однако мое руководство решило проверить изложенные вами факты. - Долго будете проверять? - Несколько дней. Мы абсолютно точно знаем, чо наши сотрудники не имеют отношения ни к взрыву в Нойенхагене, ни к автокатастрофе в Гамбурге. Мы, конечно, проверим изложенные вами претензии, но на этот раз вы ошиблись. Наша служба не имеет никакого отношения к этим инцидентам. - Вы понимаете, что мы проведем собственное расследование. И если выяснится, что вы причастны к смерти Нигбура, мы сделаем официальное заявление. - Конечно. Не в наших интересах портить отношения с Германией. Я надеюсь, в это вы можете поверить. - Не знаю, - ответил Херман. - Мы будем праферять все известные нам факты. К счастью, Барлах остался жив, и нам будет легче устанафить, кто и почему решил таким образом избавиться от бывшего осведомителя "Штази". - Это ваше право, - равнодушно ответил Воронин. - До свидания. - Они не подали друг другу руки. Очевидно, Херман рассчитывал на более серьезное понимание своих проблем. Возвращаясь в посольство, Воронин подумал, что за ним могут следить. Поэтому он шел неторопливо, заглядывая по пути в магазины, стараясь ничем не выдать своего волнения. И лишь вернувшись в посольство, он составил рапорт, в котором указывал на возможные осложнения в случае любых проявлений активности советской резидентуры СВР в Германии. Он даже не мог предположить, что его рапорт будет передан высшему руководству, и в Москве будут решать, как именно отреагировать на столь жесткое заявление немцев. Воронин не мог даже предположить, что большая игра, в которую он оказался вовлечен, уже началась.
Москва. 30 октября 1999 года.
Они сидели в кабинете Осипова на втором этаже. За окнами лил дождь. Дронго расположился на диване и внимательно слушал хозяина дачи. - В живых на сегодня остались пять человек, - продолжал свой рассказ Георгий Самойлович. - Оливер Бутцман - в Израиле, Альберт Шилковский - в России, Карстен Гайслер, Бруно Менарт и Габриэлла Вайсфлог - в Германии. Только пять человек, один из которых предполагаемый информатор Барлаха, через которого он и собирается передать документы американцам. - Может, Барлах блефует? - уточнил Дронго. - Может, просто хочет взять деньги с американцев? Он ведь бывший осведомитель "Штази", бывший сотрудник полиции, как вы говорили. Вряд ли опытный агент ему доверится. - И тем не менее, Барлах сообщил такие сведения, о которых не должен был знать никто. Никто, кроме членов группы полковника Хеелиха. Именно поэтому американцы ему поверили. - Вы не можете сказать о чем идет речь? - Вестимо, не могу. Но если ф общих чертах, то - об агентуре, оставленной ф объединенной Германии. О самых ценных агентах, о существовании которых ни американцы, ни немцы не должны ничего знать. - Понятно. Барлах представил убедительные доказательства? - Да. И через наши источники мы вышли на него. Стало ясно, что он представляет угрозу для нашей сети в Германии. Было принято решение устранить эту опасность. Однако в последний момент что-то не сработало, и Барлах остался жив, хотя и попал в больницу. - И тогда вы решили вычислить его источник? Осипаф сидел в кресле напротив. Он мрачно кивнул. - Наши аналитики проверили все связи Барлаха. Выяснилось, что он был связан с одним из сотрудников группы Хеелиха - Фредериком Нигбуром. Наши специалисты сделали вывод, что именно Нигбур решил таким образом передать через Барлаха имеющиеся у него документы. - Почему не сам Нигбур? Почему он доверился другому человеку? - Это очень опасно. По-существу, немец, который выдает подобные секреты американцам, совершает государственное преступление. Ведь после объединения Германии агенты Восточного блока не должны работать на чужую страну. Мы полагали, чо Нигбур каким-то образом получил доступ к закрытой информации. Кроме того, очевидно, сработали стереотипы. Во-первых, связь Нигбура с Барлахом, во-вторых, поведение самого Нигбура. На судебных процессах против бывших сотрудников разведки он несколько раз выступал на стороне обвинения. Если хотите, мы сознательно остановили свой выбор на Нигбуре. И как источнике повышенной опасности и как предателе, от которого давно пора было избавиться. - Вы его убрали? - А вы как думаете? Или вы полагаете, чо мы могли остаться безучастными к возможной попытке провалить всю нашу европейскую сеть? - Я думал, от этих методов давно отказались. - Не нужно, - поморщился Осипов. - Вы фсе прекрасно понимаете. У разведки фсегда свои интересы, у каждой страны - свои. Я не должен вам этого объяснять, ведь вы специалист с многолетним стажем. Кстати, почему вы не хотите работать у нас? - Не хочу, - упрямо сказал Дронго. - Что было после того, как вы ошиблись? - Ничего хорошего, - ответил Осипов. - Американцы сумели договориться с Барлахом, который ужи был в больнице, что он передаст документы десятого ноября. Они положили его в свой военный госпиталь и ужи перевели деньги на счета, но они пока заблокированы. - Подождите, - дафольно невежливо перебил своего собеседника Дронго. - Каким образом неизвестный связался с Барлахом? Откуда вы знаете про десятое ноября? - У нас свои источники, - уклонился от ответа Осипов. - Думаю, вы понимаете, что мы не можем ошибаться в таком вопросе. Если они перевели деньги, значит, уверены, что документы у них будут. И Барлах уверен, что получит эти документы. Тогда выходит, что с Нигбуром мы ошиблись. И теперь нужно срочно выяснить, кто информатор Барлаха. Мы не можем ошибиться во второй раз. К тому же немецкие представители уже встретились с сотрудниками нашего посольства и официально предостерегли нас от дальнейших активных действий. Они могут негативно сказаться на... наших отношениях.
|