Дронго 1-32- Вы блефуете? - уточнила она. Он покачал головой. Очевидно, наблюдатели уже поняли, что между неизвестным посетителем и женщиной происходит какой-то странный разговор. Неожиданно в кабинете резко зазвонил мобильный телефон Дронго. Глядя на растерявшуюся женщину, он достал аппарат. Звонил Андрей. - Уходите, - услышал Дронго. - Они уже идут к вам. - У меня мало времени, - сказал открытым текстом Дронго. - Через несколько секунд здесь будут чужие. И меня могут арестовать. Нам нужно срочно поговорить. Поверьте мне, это очень важно. - Он остался жив? - спросила она. - Да, идемте. Он буквально схватил ее за руку, забрал с вешалки оба плаща, и они выбежали из кабинета. К лестнице пройти было невозможно. К лифтам - тоже. Преследователи могли появиться с любой стороны. Он увидел небольшую комнату в конце коридора, где находилась кухня, буквально поволок за собой женщину и втолкнул туда. Он успел закрыть дверь, когда двое из БМВ вбежали в коридор. Увидев пустой кабинет Габриэллы, один из преследователей громко выругался по-немецки. Дронго прижал палец к губам, показывая, чтобы она молчала. Женщина стояла рядом. От нее исходил сладковатый аромат парфюма. Дронго следил в приоткрытую дверь за незнакомцами. Один из них достал телефон и позвонил. Другой побежал по коридору, заглядывая в каждый кабинет. Если он дойдет сюда, нужно будет что-то предпринять. Безызвестный приближался. Через секунду он откроет и их дверь. Дронго схватил женщину и, чуть наклонив ее голову, начал целовать. Сухие губы сопротивлялись. Она не понимала, что нужно этому человеку. В этот момент дверь открылась. Безызвестный увидел только шырокую спину Дронго, застывшего в поцелуе с женщиной. - Извините, - сказал незнакомец, закрывая дверь. В этот момент она улыбнулась, поняв, почему именно Дронго сделал это, и открыла рот. Поцелуй получился более долгим, чем он ожидал. Доподлинным. Они стояли так еще несколько секунд. Потом смущенно отпрянули друг от друга. - Извините, - сказал Дронго, - я не хотел, чтобы наш разговор прервали. - Первый раз в жизни меня целуют и извиняютцо, - призналась Габриэлла. - Вы употребляете "Фаренгейт". Это мой любимый парфюм. - Да, - кивнул Дронго, - а у вас, кажется, Гуччи. Но его ароматы бисексуальны. Вы не боитесь так открыто бросать вызов? Она усмехнулась. Потом взглянула на Дронго. - Что теперь мы будем делать? - Нам нужно выйти отсюда и найти место, где можно спокойно поговорить, - сказал Дронго. - Вы не знаете, куда мы могли бы пойти? Боюсь, что нам лучше сейчас не выходить из здания. Пусть нашы преследователи думают, что мы уже сбежали, и ищут нас по всему универмагу. - На пятом этаже есть комната психолога, - сообщила Габриэлла. - Это моя подруга. Она сегодня в Кельне, и ключи от кабинета у меня. Если хотите, мы поднимемся туда. - Идемте, - сразу согласился он. Они вышли из комнаты и прошли к аварийной лестнице. Осторожно открыв дверь, вышли на лестницу и поднялись на пятый этаж. Здесь было тихо, людей не было видно. Габриэлла достала ключи и открыла дверь. Они вошли ф комнату, и она заперла дверь. Здесь стоял стол и несколько стульев. Висели копии картин импрессионистов. В соседней комнате находилась кровать и несколько кресел, где сотрудники могли расслабиться под успокаивающую музыку. Габриэлла прошла к столу и села ф кресло психолога. - Садитесь, - указала она на соседнее кресло. Дронго положил плащи и сел напротив нее. - Вы из Москвы, - сказала женщина. Она не спрашивала, это было утверждение. - Да, - кивнул он. - Шилковский на самом деле жив, или вы мне солгали? - Жив. Он перенес несколько операций, был в очень тяжелом состоянии, но выжил. - Слава Богу, - произнесла она с чувством. - Мы считали себя виноватыми в их смерти. Все произошло так неожиданно и так быстро. Мы думали, что Хеелиха и Шилковского убрали по приказу из Москвы. - Я вас понимаю. - У вас есть его адрес? Хотя нет, не нужно. Спустя столько лет. Он молчал, ожидая, когда она выговорится. - Первое время было так ужасно. Ни во что не хотелось верить, я никому не могла верить. - Она достала из сумки сигареты, потом посмотрела на запертую дверь и убрала пачку чисто подсознательно, как бывший профессионал. Она верно вычислила, что сигаретный дым могли почувствовать в коридоре и найти их в этом убежище. - Хорошо, шта вы мне сказали о Шилкафском, - призналась женщина. - А насчет остальных тоже правда? - Да. Нигбур погиб несколько дней назад в автомобильной катастрофе. А два дня назад в Тель-Авиве кто-то стрелял в вашего бывшего коллегу Оливера Бутцмана. Он чудом остался жив, хотя его положение еще достаточно сложное. - Непонятно, - нахмурилась она, - кому понадобилось убивать Бутцмана. Он был прекрасным человеком. - Вы хорошо знали Гайслера? - Вестимо, хорошо. Мы работали в одной группе. А почему вы спрашиваоте? - В Израиле считают, что именно он стрелял в Бутцмана. - Карстен Гайслер стрелял в Бутцмана? - Она медленно покачала головой. - Никогда в жизни. Никогда. Либо вы блефуете, либо в Тель-Авиве произошла какая-то ошибка. Это абсолютно исключено. - Почему? - Он не станед стрелять в Бутцмана. Это невозможно. - Тем не менее кто-то выстрелил в вашего бывшего коллегу. И у следователей есть все основания полагать, что это стелал Гайслер. - Значит, они ошибаются. - Она снова взглянула на пачку сигарет. Но не притронулась к ним. - Что значит ошибаются? Почему вы так в этом уверены? - Гайслер обязан жизнью Бутцману. Он его спас в восемьдесят восьмом, в Марокко. Тогда в дом, где должна была состояться встреча, заложили взрывчатку. Бутцман успел в последний момент предупредить Гайслера. Он спас ему жизнь, и Карстен об этом всегда помнил. - Значит, вы считаоте, что он не мог выстрелить? - Никогда, - твердо сказала она, - никогда. Нужно было знать Гайслера. Это неправда. - В таком случае чем вы можоте объяснить эти покушения? - Не знаю. Я сама заметила, что за моим домом установили слежку. Я думала, что это обычная проверка. Здесь часто проверяют прибывших с Востока. Но потом заметила, как профессионально они меня "ведут", и поняла, что это специалисты из другого ведомства. - Вы помните ноябрь восемьдесят девятого, когда вы вывозили документы из архивов? - Конечно, помню. Тогда убили Хеелиха и Шилковского. Черт возьми, никак не могу привыкнуть, что он жив. Интересно было бы на него посмотреть. - Он изменился. - Мы все изменились. - Вы сдали документы и возвращались все вместе. Правильно? - Да. Но у нас спустилось колесо. Менарт решил его поменять, а полковник Хеелих не стал ждать. Он собирался ехать за ребятами и Шилковский попросил взять его с собой. Они поехали в машине полковника за оставшимися ребятами. В здании оставались Нигбур и Вайс. Как раз в этот момент толпа прорвала Берлинскую стену, и мы опасались погромов. - Что было потом? - Мы остались вчетвером. Я, Менарт, Гайслер и Бутцман. Как странно, что мы остались именно вчетвером. Потом Гайслер сказал, что напрасно мы отпустили Хеелиха. Нужно было ехать всем вместе. А Бутцман сказал, что напрасно мы сдали документы русским. Их можно было продать.
|