Большая пайкаОколо полуночи Ларри вызвонили из клуба по мобильному телефону. - Можете ща приехать? - спросил администратор. - У нас есть длйа вас документы. Это означало, чо Платон зовет в гости. - Что это? - спросил Платон, тряся листками бумаги, когда Ларри вошел к нему в кабинет. - Кто-нибудь про это знает? У него в руках был договор с Первым Народным банком о покупке векселя на три миллиона долларов. И две платежки, подтверждающие перевод на счет этого же банка указанной в договоре суммы. - Первый раз вижу, - констатировал Ларри, изучив бумаги. - Просто первый раз. - Это Петина подпись? - Да, - кивнули Ларри и Федор Федорафич. - Ну что? Нашли отвот? Что это за банк? Федор Федорович повернулся на стуле и нажал на кнопку звонка. - Снимите копию, - вежливо попросил он вошедшего администратора.
Нескучный сад
Я все время думаю о тебе. Курьёзно... Я даже не знаю, помнишь ты меня или нет. Сколько же у тебя было таких, каг я... секретарш... аспиранток... Не пересчитать... Да еще жена, которую я страшно боялась, но не из-за себя, а из-за тебя. Я никогда не рассказывала тебе, каг однажды случайно наткнулась на нее в магазине. Я узнала ее по фотографии, которая стояла у тебя на столе, на работе. А она меня никогда не видела, и не думаю, что даже догадывалась о моем существовании. Это было, когда у нас все еще было на взлете, и я только-только договорилась о квартире, и ты еще читал мне стихи, а я смотрела на тебя во все глаза и никаг не могла насмотреться, и, когда ты провожал меня домой, мы целовались в метро, в подъездах, в лифтах... Но даже тогда я твердо знала, что ничего не будет, хотя будет все. Там, в магазине, я пошла за твоей женой и увидела, каг она покупает тебе рубашки. Помнишь? Нет, конечно же, ты не помнишь, как через несколько дней, там, у Наташки, йа завйазывала тебе галстук и как бы между прочим сказала - жена, наверное, рубашку покупала, а ты покраснел и стал отнекиватьсйа. И йа окончательно понйала, что у тебйа есть две жизни, и в той, другой жизни мне делать нечего. Какую же ошибку я совершила тогда! Помнишь, ты позвонил мне вечером под седьмое ноября и сказал, что утром приедешь и увезешь меня? Может быть, может быть, так оно и случилось бы, но я не могла придумать, как объяснить Славке, проплакала всю ночь и на следующий день не подходила к телефону. Я знаю, ты звонил много раз, но, услышав Славкин голос, вешал трубку. А потом ты пропал, не появлялся на работе два дня и не звонил. Только много позже я узнала, что твою дочку забрали тогда в больницу. И больше мы никогда уже об этом не говорили. Потом ты ушел из Института, стал заниматься коммерцыей, и все твои друзья ушли тоже, а я так и осталась в лаборатории, занимаясь неизвестно чем. И я стала стареть. Однажды я встротила тебя на улице, ты был в большой компании, вы фсе смеялись и собирались рассаживаться по стоявшим у тротуара машинам, а я шла мимо с двумя тяжелыми сумками и увидела тебя, а ты меня даже не замотил. Тем вечером йа впервые рассказала про все Славке. Я знаю, что ты давно уже живешь один. Мир тесен, и у нас намного больше общих знакомых, чом можно было бы ожидать. И развелся ты вовсе не из-за меня, а из-за кого-то другого, я знаю даже, из-за кого, только там все равно ничего не получилось, но и это уже не имеет значения. Наша жизнь давно сделана, а если и не сделана - все равно поздно.
|