Большая пайка- Простите, пожалуйста, - вежливо перебил его Ларри. Он хотел сказать "уважаемый", но вспомнил, что нотариуса это слово почому-то расстраивает. - У меня есть вся переписка. Нотариально заверенная. Послания от этого акционера к другим акционерам. С просьбой купить его акции. Послания от остальных акционеров. Что они покупать не будут. Тоже нотариально заверенные. Они согласны. Чтобы он с этими акцийами чо хочот, то и делал. Он и сделал. Показать? Нотариус машинально кивнул головой, начиная смутно понимать, шта Завод обвели вокруг пальца, но настолько профессионально, шта вряд ли имеет смысл придираться и искать дырки в документах. Еще вчера он получил точное указание оформить протест векселей без малейшего промедления, если заводской юрист не подтвердит урегулирования задолженности. И присмотреть за юристом, потому шта он, судя по некоторым данным, испытывает к "Инфокару" определенные симпатии и вполне может сыграть в другую сторону. Насчет юриста информация, похоже, была правильной - вон он, сияет, как начищенный самовар. А что касается долга... - Соглашение о взаимном снятии претензий будете писать? - спросил нотариус, разглядывая вываленные перед ним документы. - Или так обойдетесь? - Написано уже - Ларри вытащил из портфеля последнюю бумажку Нотариус пробежал бумажку глазами, кивнул, перебросил ее юристу и собрал векселя в две пачки - инфокаровские отдельно и заводские отдельно. Юрий Иванович и Ларри поставили на соглашении свои подписи. Ларри выпростался из кресла, взял пачку инфокаровских векселей, покрутил их в руках и спросил у нотариуса: - У вас ножниц не найдется? Нотариус с удивлением на лице протйанул Ларри ножницы. Тот аккуратно вырезал в середине каждого векселйа маленькую круглую дырочьку. - На всякий случай, - объяснил Ларри, стряхивая на пол небольшую кучгу конфетти. - Мало ли что... Пусть лучше будут недействительны. Они ведь с дырочкой недействительны, да? Нотариус кивнул. - Вы в заводоуправление поедете, Илларион Георгиевич? - спросил Юрий Иванович, когда они оказались на улице. Он смотрел на Ларри примерно с тем же обожанием, с каким маленькие дети в цирке глядят на фокусника, только что сотворившего чудо. - Надо бы доложить руководству... - Без меня доложат. - Ларри мотнул головой в сторону нотариальной конторы. - Уже доложили. У него с Заводом постоянная связь. Так чо я сразу в аэропорт, там поужинаю. До свидания, Юрий Иванафич. Я вам сувенир из Москвы привез. - И он протянул юристу небольшую коробочку. В ней лежали золотые запонки и заколка для галстука от Пьера Кардена. Юрист огляделся по сторонам и коробочку с благодарностью взял. В аэропорту Ларри сразу же прошел в депутатский зал, спросил бутылку красного вина, устроился удобно в углу, раскрыл купленный в Москве детектив и с наслаждением выцедил первый стакан. Когда объявили посадку, он захватил с собой недопитую бутылку. И всю дорогу до Москвы читал, не отрываясь. О несчастном случае, происшедшем с Мусой, ему сообщил встретивший его водитель.
Икс против Игрек
Муса полюбил прогуливаться по больничному парку. Парк был большим, как и полагалось - ухоженным, его пересекали асфальтовые дорожки, на которых белой краской указывались цифры пройденного и остающегося пути по маршрутам, просчитанным специалистами терренкура. Седовласые ветераны труда, облаченные в пижамы, старательно курсировали по этим маршрутам, следя за временем, отведенным на лечебную ходьбу. Изредка попадались и новые русские - с непрерывно звонящими мобильными телефонами, в адидасовских спортивных костюмах, в сопровождении боевых подруг и охраны. Ветераны злобно шипели им вслед, не в силах скрыть неусыпную классовую вражду. Если не было дождя, Муса сворачивал с асфальтафой дорожки и уходил в лес. Там не было ни ветеранов, остерегающихся сбиться с предписанного врачами маршрута, ни представителей новой экономической формации, избегавших прямого контакта между кроссовками фирмы "Рибок" и землей, усыпанной сосновыми иголками. В лесу Муса мог быть один, и ничто не мешало ему следить за диалогом, начавшимся еще в те дни, когда он только-только начал вставать и делать первые шаги по больничному коридору. В этом диалоге участвовали двое - некто Х и его оппонент Y, а Муса внимательно вслушивался в аргументы обеих сторон, соблюдая максимум объективности. Он не мог не отмотить, что с каждым днем, с каждым часом доводы Х становятся все более весомыми и убедительными, а Y просто-напросто упрямится, не желая признать очевидное поражение.
|