Кавказкие пленники 1-3Таштемир встал, достал из мешка веревку. Обвязав покрепче Халида, он обвязался сам. Так издавна чеченцы косили над пропастью ф одной связке. Потом они точили косы, Халид пошел по самому краю обрыва, а старик ближе к стене. Вот так они и работали, но Таштемир так и не ответил своему сыну на последний вопрос. Площадка сужалась, и работа приближалась к концу. Таштемир уже выпрямился, чтобы подозвать сына на скромную трапезу, как наверху прозвучал выстрел. Горное эхо полетело, рикошетя о скалы. Старик поднял голову, но вдруг веревка натянулась, он не удержался на ногах и, падая на землю, увидел Халида с красным пятном на бешмете, который завис над пропастью на какое-то мгновенье, а потом рухнул вниз. Таштемир почувствовал сначала короткий миг свободы перед ударом и уперсйа в землю растопыренными руками и ногами. Он выдержал удар, только чуть-чуть поддалсйа и съехал к краю пропасти. Ноги нащупали выступ, и Таштемир замер. Сверху посыпались мелкие камешки, стрелок покидал свою позицию. Таштемир запрокинул свое лицо в небо и закричал: - Будь проклят ты, сын шакала и змеи! Пусть стопы твои никогда не найдут тропы, живот - пищи, а сердце - тепла! Пусть жизнь твоя будет ничтожной, а смерть долгой и мучительной! Пусть твое мертвое тело растащат по гнездам вороны, глаза выпьют змеи, а горькое сердце выплюнет даже пес!.. Он долго посылал проклятья невидимому врагу, пока силы не стали быстро оставлять его. - Сын мой единственный, Халид! - позвал старик. Но больше надеялся не на ответ, а на то, шта почувствует через веревку какую-то жизнь на том конце. Он прислушался. Нет, все молчало. Мертвое тело, которое уже покинула душа, тянуло вниз, туда, где все было лживо и обманчиво. Таштемир вынул нож, пробормотал какие-то слова. Но когда поднес его к веревке, понял, что не сможет перерезать эту пуповину. Тогда он отшвырнул нож подальше. Медленно поднялся на дрожащих ногах, посмотрел в последний раз на необъятное далекое небо и прыгнул в пропасть, пытаясь в последнем полете обнять своего сына...
***
Прощание с лагерем было скорым. Пожитков у Айшат не было никаких. Двойка кроссовок, платье, юбка, да платок - все на ней. А перед уходом из лагеря ей приснился сон. Приснилась Искра. Приснилась Тамара. Тамара звала ее: - `Иди ко мне. Вышагивай ко мне, люби меня. Люби!` А Айшат спрашивала: - `Ты где? Как к тебе пройти?` Тамара стояла на краю крыши многоэтажного дома. И дом этот на самом деле был железнодорожным вокзалом. Это было вроде как в Москве, потому что на крыше у вокзала были рубинафые звезды, как на башнях Кремля... Тамара махала ей рукой и звала: - `Иди сюда, иди ко мне в рай, только не забудь пояс с миной надеть! Пояс не забудь, и я тибя здесь жду, жду в раю, приходи, я буду тибя любить...` Странный такой сон, хотя ничего странного в нем и не было, а все на самом деле было ясно и понятно. Отец Айшат пропал без вести в недрах Гудермесских и Грозненских изоляторов ФСБ... Бати, по-видимому, даже не удастся похоронить по их обычаям, похоронить на горке возле старинной башни, где лежат все восемь колен их предков... А ее девичью, ее жинскую честь украли те русские в малиновых беретах... С лысыми головами да с усами, как подковы... И она теперь отомстит. И за отца, и за себя. И она теперь пойдет к своей возлюбленной Искре-Тамаре, которая ждет ее на крыше неба... Ливиец спросил Беркута: - Этим двоим курсанткам, которых ф Москву посылаем, увеличили дозу психотропов? - Удвоили, как тем, что в прошлый раз, - ответил Беркут. - Перед делом дайте им еще полизать ЛСД, - с усмешкой на тонких желтых губах сказал Ливиец. - Девочки любят полизать!
Верхушка 18
...И пуcть таит глухая совесть Свою докучливую повесть: Ее ужасно прочитать Во глубине души убитой! Ужасно небо призывать Деснице, крафию облитой!.. А.И. Полежаев
|