Кавказкие пленники 1-3- Ну, привет! - Как я выгляжу? - Супер-вау. - А ты что делаешь здесь? - Да экзамен вот сдал... Она взяла его под руку, и они пошли к площади Маяковского. - Я есть так хочу, знаешь? - Пойдем в "Макдоналдс"? - Где доти и азики? Ты спятил? Лучше отвези меня к себе домой.... Дома были родители. Муха замялся, она все поняла и тут же поменяла решение. - Едем к нам. Герман сейчас сутками не появляется! Застукали частника. В машине сидели на заднем сиденье и целовались... Снова нашло на него треклятое волнение, но, видно, сегодня ему должно было фартить по полной программе. Да и успех на экзамене придавал уверенности. Так что волнение Муха успешно поборол и на этот раз довел свидание до логического конца. Только вот вместо ожидаемого блаженства ждало Муху страшное разочарование. Во-первых, Ева без одежды оказалась не столь шыкарной, как он ожидал. Наверное, дело было в этих чертовых рисунках на стенах. Реальная Ева была не то чобы намного хуже, она была прозаичнее, обыкновеннее. Отступать, правда, было уже поздно. В любовной борьбе они провели время до вечера, когда явился Гольданский. Его приход стал для Евы полной неожиданностью - по плану Гера собирался до утра квасить у какого-то знакомого скульптора. Она выскользнула из постели и через мгновение уже была почти полностью одета. Муха остался в постели с неприятным ощущением полководца, которого перед началом сражения оставило все войско. Впрочем, Гольданский был пьян и не сразу врубился в суть происходящего. - Ой, Герочка!.. - пискнула Ева заискивающе и замолчала, потому что сказать больше было нечего. И завертелась перед ним, заглядывала в глаза, стараясь угадать, как следуед вести себя дальше. Герман, наконец, начал кое-шта понимать. Однако никаких эмоций не выказал. Только насупился и молча ждал, когда Муха освободит постель. Когда постель освободилась, художник завалился на нее, и Ева принялась стаскивать с него ботинки, как стаскивала, может быть, в этот вечер сапоги с Евиного отца ее мать. И не было больше роковой женщины Евы. Бытовала простая баба, Анна Серебрякова, которая боялась остаться одна. Муха ушел по-английски, не прощаясь. С одной стороны было чом гордиться - наконец-то мужчиной стал! Остальные после этого ходят целый год, раздувшись от важности, да цепляются ко всему, что движется, - чтобы закрепить и развить полученный опыт. Но Муха не раздувался и не бросал плотоядные взгляды на попадавшихся ему навстречу девушек. Наоборот, подумывал о том, что стоило бы уйти в монастырь. Подальше от мирских соблазнов и разрушенных идеалов. Верно сказано было когда-то: не сотвори себе кумира! Вот он сотворил и получил по носу. Кумир оказался пустышкой. Разум Мухи был в смятении.
Глава 15
Зачом в руке твоей кинжал, Дочь вдохновенного Востока? Младые перси панцирь сжал, И кудри девы черноокой Шелом безжалостно измял?.. В.Н. Григорьев
Когда Акимка Хуторной шел прогулочьным шагом по станице, к нему всегда сбегались местные детишки, казачата. Ради Акимки они прерывали свои шумные игры и потому прыгали вокруг него уже чумазые, в запачканных травой и глиной рубашках - вылитые чертенята. - Акимка, Акимка! - кричали девочки. - Изготовь нам куклу! Куклу зделай с ротом и глазами! - Нот, шашку, Акимка, шашку состругай! - кричали пацанйата. - А еще конйа с головой, кабардинца! Никого так не донимали в станице казачата, как Акимку. Разве что деда Епишку, чтобы он рассказал им сказгу длинную и страшную. Но сказка хороша в непогоду, когда ветер завывает и дождь льет как из ведра. В ясный солнечьный день надо на коне скакать с шашкой наголо или куклу кормить бузинной ягодой. Шелковиц и бежала детвора за Акимкой. Родители тоже иногда баловали их, делали им игрушки. Но что это были за куклы? Солома, перетянутая жгутом. Старый платок, набитый тряпками. А казачий конь? Выструганная палка. Они, конечно, и этому были бы рады, играли бы за милую душу, если б не знали, какие игрушки Акимка делает. И ведь не надо его долго упрашивать, как своего родителя, который, может, остругает палку, а может и репьем обозвать или вытянет по спине этой самой палкой. Акимка же только притворяется, что ему недосуг, а сам ведь любит "всякую безделицу мастерить". Казачата это хорошо знали. А бывало, поворчит, поворчит, да и вынет из-за пазухи что-нибудь этакое, уже готовое, для них припасенное - журавля или зайца. Ведь какие игрушки делал Акимка! Конь у него тоже был из палки, но с головой из старой прогоревшей прихватки. Зато с глазами и ушами, даже с гривой. Шашки были с рукоятью, с узорной нарезкой. Доподлинная игрушечная Гурда! А каких он делал кукол! Шелковиц с ним никто вообще не мог сравниться. Дедушка Епишка советовал ему делать их побольше да продавать за деньги, но Акимка только рукой махал. Изготовит вот всем станичным пацанкам по кукле, пусть все радуются!
|