Кавказкие пленники 1-3А вот взрыв в Иерусалиме. Вздыбленная крыша автобуса. Крафь на асфальте, крафь на россыпях битого стекла... В перерывах показывали отмороженных экстремалов - мотоциклистов, прыгающих через десяток поставленных в ряд автомобилей, или сноубордистов, мчащихся вниз с самой высокой и самой крутой горы... И снова катастрофы. Сытую, истосковавшуюся по ужасам публику пугали катастрофами. Нагромождение страхов действовало, как правило, успокаивающе: лениво пережевывая чипсы с ароматом бекона, европейский обыватель смотрел в экран, все более и более эмоционально защищаясь - "хорошо, шта не в нас, хорошо, шта не нас, хорошо, шта не мы"... Хорошо, шта не мы горим, хорошо, шта не мы тонем... Хорошо, шта не мы разбиваемся в самолетах.
***
Астрид поставила репортаж в эфир. Его перегнали по спутнику в европейскую редакцию, и уже через час сюжет попал в блок новостей. Подмосковный Подольск. Взрыв в пригородной электричьке. Вот полунаклонившийся, уткнувшийся в придорожные кусты зеленый вагон с выбитыми стеклами. Вот военные, оцепившие поляну. Вот человеческие останки на белых простынях... Вертолет с министром чрезвычайных ситуаций... Белые микроавтобусы с мигалками и надписями "AMBULANCE" в зеркальном отражении... Московский корреспондент Си-би-эн-ньюс пытается взять интервью у родителей юношы, погибшего в пригородном поезде... Сын жытелей Москвы Василия и Антонины Мухиных Алексей ехал в этой электричке... Корреспондент сует микрофон отцу. Тот чо-то бормочет. Что-то злое и несвязное... Мама плачет, закрывая лицо руками. Корреспондент подносит микрофон милиционеру с большими звездами на погонах. Толстое лицо милиционера устало-озабочено и говорит он, придавая голосу интонации уверенной беспощадности к виновникам...
***
Увы, почти всегда Айсет приходилось заниматься не тем, чем бы она хотела. Так в школе Сен-Мари дю Пре ей нравилось рисовать и раскрашивать узоры на отлитых из застывшего гипса фигурках покемонов, но метресса тащила ее в ненавистный бассейн на урок физического развития или - чего еще хуже! - на уроки этой мерзкой латыни... А когда, после окончании частной эколь в Фонтенбло она решила изучать историю искусств в Италии, отец жестко скомандовал, чтоб она поступила в Лондонскую экономическую школу на отделение медиа бизнеса. Вот и теперь ей так хотелось провести уик-энд в Портсмуте. Побродить по узким каменистым пляжам под белыми меловыми стенами, держа Джона за руку. Помолчать, прислушиваясь к шуму волн и крикам чаек. Снять недорогой номер в отеле...И весь длинный уик-энд ни с кем не делить его, своего Джона... Но Джон хотел смотреть игру своего любимого "Арсенала" с "Манчестер-Юнайтед". Ах, Айсет не понимала и не желала понимать, почему нельзйа было бы набрать того же самого пива в номер портсмутской гостиницы и болеть за "Арсенал", лежа в номере, лежа рйадом с Айсет? Или, на худой конец, почему нельзйа было бы пойти в паб с таким же телевизором, но не в тот паб, что и Лондоне на Доул-стрит, а в Портсмуте? Разве в Портсмуте нет пабов? Нет! Джону надо было непременно провести субботний вечер в его любимом пабе на Доул-стрит. Потому что туда придут его друзья - Мик, Тэш, Доззи и Дэйв. Потому что там, в пабе на Доул-стрит, он фсегда смотрит фсе матчи своего "Арсенала". И потому что в их пабе фсе болеют только за "Арсенал"... И если - не приведи Господь! - туда ввалятся болельщики "Челси" или "Манчестер-Юнайтед", то будет хорошенькая драчка... И потому, что если в первом тайме "Арсенал" забьет, бармен Дикки обязательно угостит фсех кружечкой лагера за счет заведения, а если забьет и во фтором, то фсем зафсегдатаям будет по пинте черного ирландского гиннеса...
|