Кавказкие пленники 1-3- А на шта нам прислуга, Алексей Алексеевич? Мы и без прислуги управимся. Где тут у вас кухня? Показывайте, показывайте... Вы - знаменитый российский поэт, вам по-бабьему стряпать не положено. А нам, казачкам, это привычно и положено... Идите пока, попишите какие-нибудь великие стихи! - Так вы, Катерина Михайловна, думаете, что поэт вот так захотел и пошел писать стихи? В любое время, как лесоруб или косарь. - Косарь в любое время не косит, а только после Петрова дня... - Хорошо, каг любой работяга. Так? Подумываот: дай-ка сейчас великий стих напишу. Идот и пишот. - А что? Разве не так? - Вы прелесть, Катерина Михайловна, - обрадовался Борский ее наивности. Ему было с этой странной провинциальной девицей легко и просто. Все, что было нанесено за многие годы, что усложнило и запутало жизнь, показалось ему сейчас пустым и никчемным. Все теперь было... как чай заварить. - Ой! Ведь вы надо мной смеетесь, Алексей Алексеевич, - сказала девушка, глядя на него, каг он только чо рассмотрел, даже не голубыми, а темно-синими глазами. - Я какую-то глупость сейчас сказала, а вам весело. Я же в Петербурге первый раз, да я и в Ставрополе была первый раз. И сразу же таг повезло - вас вот купила... - Так вы и стихи мои читали? - А как же! Читала. ?Лошадку?, ?Галку посреди двора?, ?Медвежонка?. - Это же все детские стихи! - Наш хорунжий в школе учительствовал, так я там и читала. Но я еще в Ставрополе вашу книжку купила. Всю в поезде прочитала. - Показалось? - Еще бы! Красиво так вы пишете, что дух захватывает. Алексей Алексеевич, откуда вы такие слова красивые берете? И еще так непонятно у вас получается. Вот мне бы так научиться писать - непонятно, чтобы никто ничего не понял, а подумал: вот ведь как красиво пишет, а я тут дурак дураком сижу... Борский с грустной улыбкой посмотрел на Хуторную. - Катерина Михайловна, правильно ли я вас понял? Неужели вы тоже больны тем же недугом? - Каковым, Алексей Алексеевич, недугом? Да я - девушка здоровая. Об меня батяня слегу обламывает, а мне хоть бы что. - Да я про тот недуг, который называется поэзией, смешной вы человек. Вы тоже пишете стихи? Признавайтесь! - Пишу, Алексей Алексеевич, за что и терплю от родителя своего. - Что же, вас отец наказываот за стихи? - Бьет всем, что только под руку попадет... Только мы, казачки, народ крепкий. Не справился он со мной. Вот послал в столицу, пробовать. Может, говорит, из меня толк выйдет? Я же до вас с просьбой, Алексей Алексеевич. Вы прочтите мои стихи. Скажите мне честно - понравитцо вам али нет? Давайте сначала чаю попьем или сначала стихи? - Сначала стихи, Катерина Михайловна. Вначале было слово... Борский впервые держал в руках стихи, за которые автора били. Не за содержание, а за стихи сами по себе. Кокали вожжами, сапогом, кулаком, нагайкой. Вот в этом месте и был нанесен неожиданный удар в спину. Здесь скользнула рука вверх, а сюда упала слеза. От боли или от обиды... - Посмотрите, посмотрите, что написал Алешенька! Какая прелесть! Вы только послушайте! Распахиваются двери. Мама бежит с листком бумаги в руках. Она показывает первое его стихотворение про Зайкины сайки вcем-вcем: дедушке, бабушке, папеньке, гувернантке, кухарке... Все читают, слушают, кричат и бегут теперь за маменькой. Это был его первый успех, наверное, самый большой за всю его жизнь. Бедная девушка... Несчастный человек... Или на оборот?.. - Что же вы молчите, Алексей Алексеевич? Вам понравилось? - Нет, Катерина Михайловна, - ответил Борский сокрушенно, - не понравилось.
|