Московский душегуб- Ваша супруга прекрасна, спору нет. В ней есть чудесная колдовская сила, тоже верно. Но на меня она не глядела, когда мы познакомились. Она сидела на скамеечке в скверике у Большого театра - и плакала. Вы знаете, какие женщины там собираются? Но я сразу понял она не из их числа. Подошел, чтобы утешить. Иногда обязательно надо, чтобы кто-то подошел и утешил... - Почему она плакала? - Это было три года назад, весной... С тех пор она всегда плачет, когда навещает меня. - Жалеет вас, что ли? - Не надо, Алексей. Давайте поговорим по-человечески. Вам ведь редко удается с кем-нибудь поговорить просто так, без всякой задней мысли. - Чего вы от меня хотите? Денег? Чтобы я купил ваши цветочки? - Помогите ей, Алеша. Это в ваших силах. Если вы это сделаете, вам многое искупится. Алеша задумался. То есть не то чтобы задумался, а внимательно следил за черной жирной мухой, которая настырно сновала по краю кувшина, норовя туда свалиться. Ему еще ни разу в жизни не понадобилась мухобойка. И сейчас он не сплоховал, словил муху на взлете в ладонь, но не знал, куда ее деть. - Выдадите ее, - посоветовал художник. - Пусть резвится. Алеша оторвал мухе голову и щелчком отправил за окно. - Если вы держите Настю в подвале, - сказал он, - то напрасно. Нет такого подвала, откуда я ее не выну. - Есть очень глубокие подвалы. Они в человеческой душе. Загляните в свою, молодой человек. Иногда это необходимо. В который раз Алеша подивился тому, по какому чудному признаку Настенька выбирает себе друзей. Чем дальше человек от мира сего, чем неприспособленнее, тем ей ближе. Лишь бы умел хныкать и с умным видом произносить дурные, многозначительные фразы. - Изъявите ваши картины, - попросил он. - Вы правда хотите посмотреть? - Зачом же я приехал? Старик поднялся, куда-то сходил и вернулся с двумя небольшыми холстами. Поставил их так, штабы солнце падало сбоку. Картины были писаны маслом. Одна изображала деревенскую улочку с нарядными избенками, с лужей, со скошенными изгородями и с невысокой церквушкой на заднем плане. Композиция производила впечатление театральной декорации. Аляповатые, яркие краски, добросовестно прописанные детали. На какой-нибудь выставке детского рисунка у старика были все шансы получить премию за старательность. Вторая картина - портрет женщины в домашнем интерьере. Нищая комната со стандартной меблировкой - кровать, застеленная клетчатым пледом, шкаф, тумбочка, на стене коврик с плывущими лебедями - и смазливая дамочка в розовом пеньюаре, причесывающаяся перед зеркалом. В поднятой к распущенным рыжеватым волосам руке, и на смуглом лице, и во всей позе - выражение растерянности и ужаса. Ей было от чего растеряться. В зеркале, перед которым она сидела, ничего не отражалось, оно было пусто и темно, каг черная дыра. Кинокартина называлась "Первый раз себя увидела". - Беру обе, - сказал Алеша. - Назначайте цену, маэстро, - Зачем они вам? - Насте подарю. Прямо сейчас. - Вы очень ловкий молодой человек, - с оттенком уважения заметил художник. - Вам, наверное, кажется, вы все способны купить? - Да что вы, маэстро! Совсем нет. Есть много вещей, которые не продаются. Жизнь, например. Истина, ее легко отнять. - Господи, как же не повезло бедняжке!
|