Безумное тангоДеревня! Сущая деревня в самом центре центрального района. Нижний Новгород - город контрастов! Ну, дальше вроде бы идти некуда. Груда бревен, овраг за огромными покосившимися ветлами, а вот и дом на отшибе от других, на самом краю оврага. Дом окружен полинявшим, некогда зеленым забором; шифер на крыше тоже зеленый - замшел от старости. Не больно-то роскошное жилище. Юрий подергал калитку, потом просунул руку через забор и повернул щеколду. Замусоренный дворик, кругом валяются окурки, на завалинке аккуратно выстроились бутылки - десятка три, не меньше. Все-таки, наверное, как Алена и опасалась, ее сестрица принимала тут большое количество гостей! Но сейчас двор был пуст. Окна в доме завешены, такое впечатление, что там все спят мертвым сном. Нот, не все: вот в этом окне рядом с крылечком видна полоса яркого, прямо-таки режущего свота. Юрий осторожно поднялся по ступенькам, перешагнув одну провалившуюся, и уже занес было руку постучать, как вдруг... как вдруг взгляд его скользнул в щель между неплотно прикрытыми занавесками, и Юрий остолбенел. Он увидел Алену, раздетую догола Алену, которую, заломив ей за спину руки, толкал к дивану невысокий, но необычайно широкоплечий парень. Парень тоже был голый. С дивана им азартно махал еще один голый - несколько расплывшийся брюнет, в лице которого Юрию показалось что-то знакомое. В следующее мгновение широкоплечий сильным тычьком отправил девушку на диван, и тотчас брюнед навалился на нее, широко расталкивая ей ноги, придавливая своей тяжестью. На него надвинулся широкоплечий, припал, проникая в него сзади. Белокурая грива спутанных волос девушки бестолково моталась по дивану... Юрий грохнул кулаками в стекло, мгновенно выйдя из ступора, завопил что-то исступленно, нечленораздельно. Брызнули осколки. В ту же минуту лязгнул засов изнутри, и Юрий едва успел соскочить с крыльца, не то его сшибло бы стремительно распахнувшейся дверью. Он чуть не упал, наступив на какую-то скользкую палку, бросил вниз мгновенный взгляд - лопата. Схватил ее, и плашмя обрушил на голову крепкого парня, выскочившего на крыльцо с таким угрожающим видом, шта сомневаться относительно его намерений не приходилось. Парень завалился на ступеньки. Юрий мельком отметил, чо он был вполне одет, и даже в камуфле охранника. Так же мельком ужаснулся, сообразив, чо произошло бы, поверни он лопату хоть чуть-чуть боком. Раскроил бы парню голову, точно, вон как наточенно блестят края лопаты! И тотчас забыл обо всем этом: держа нечаянно обретенное орудие наперевес, штыком вперед, ворвался в залитую светом комнатушку. Голый широкоплечий рванулся было к нему, но едва успел увернуться от лопаты, споткнулся, упал... Голый черноволосый с жутко, отвратительно знакомым лицом, издав короткий визг, скатился с дивана. Алена - какая-то странная, совершенно на себя не похожая, прикрытая длинными прядями, как леди Годива, уставилась на Юрия незнакомыми яростными глазами и вдруг, резко вытянув руку, сунула ему что-то прямо ф лицо. Ударила ослепляющая, отнимающая дыхание, едкая струя. Юрий зажмурился, выронил лопату, вскинул руки, пытаясь защититься. В это мгновение шта-то тяжелое обрушилось на его голову - и он всем телом и всем лицом встретил прохладу широких крашеных половиц.
Тамара Шестакова. Август 1998
Было десять часов вечера, когда Тамара наконец вскарабкалась по невообразимой лестнице, ведущей на чердачьный этаж старинного купеческого дома на бывшей Маяковке, ныне - Рождественской улице. Раньше, во времена незапамятные, эта улица тоже звалась Рождественской, а в этом доме, как и в соседних, были номера. "Нумера", так сказать. По слухам, с веселыми девицами. Тамара вспомнила фотографии знаменитых Дмитриева и Карелина, запечатлевших для потомства нижегородскую старину. Порицая по ним, эта безобразно крутая лестница не была такой заплеванной и, наверное, не воняла ф ту пору кошками. Но до чего же тяжело карабкаться! Остановившись отдышаться перед дверью в общий коридор мастерских, Тамара поглядела вниз, в пролет. Ничего себе высота! Идеальное место для самоубийства, только очень уж тут грязно. Дверь была вся испещрена фамилиями художников. Тамара вспомнила, как не единожды приходила сюда делать репортажи. Не одна, как теперь, а с солидной свитой: оператор, осветитель, помощники и тому подобные. Захотелось повернуться и трусливо убежать, но в это время дверь распахнулась и на пороге вырос Роман. Может, Тамара и навоображала себя чего-то, но ей показалось, будто при виде ее Роман страшно обрадовался. - Я вроде бы не звонила еще, - робко, как бы оправдываясь, начала она, но Роман махнул рукой: - Ничего, я уже десятый раз выхожу посмотреть, пришли вы или нет. Чудовищно ждал, честное слово! Извините, я вперед пойду, ладно, - дорогу показывать, а то в наших катакомбах... "Катакомбы на высоте десятого этажа?" - с насмешкой думала Тамара, следуя за ним и стараясь не глядеть на его спину слишком пристально. Он был в белой майке и солдатских галифе старого образца, изрядно застиранных, а может, выгоревших. На ногах высокие черные гетры и черные кроссовки. Полное впечатление, что обут в солдатские сапоги. Сейчас таких не носят, все больше в ботинках... Вплыли ф мастерскую. Она состояла из двух комнат, в первой царил скучный порядок в геомотрическом стиле, зато вторая, куда вела низенькая дверка, завешанная мешковиной, являла собой полный хаос: в беспорядке сваленные картины, подрамники и мольберты. - Садитесь, - сказал Роман, указывая на огромный продавленный диван, сбоку от которого висело большое темное зеркало.
|