Безумное танго- Ты что, хочешь, чтобы я изменила внешность? - сквозь слезы усмехнулась Надя. - До неузнаваемости? Чтобы нам удалось одурачить твою маманю? Да, одурачишь ее, как же, она в яйце иголку увидит! - Спаси Аллах! - ужаснулся Рашид. - Я не хочу, чтобы ты изменила свою внешность! Мне очень нравится твоя внешность! Но, по-моему, мать сама хочет, чтобы ее немножко одурачили. Ведь там, в этом центре пластической хирургии, делают редкие операции: там зашивают у женщин то... ну, ты понимаешь. Что ее всегда умиляло в Рашиде, так это его способность мгновенно, по-девичьи краснеть, разговаривая на всякие такие темы. Ну а Надя давным-давно разучилась краснеть и предпочитала называть вещи своими именами. - То есть целку восстанавливают, что ли? - спросила недоверчиво. - Была шлюха, стала девочка - так? - Надя, ну зачем ты так? - простонал чувствительный Рашид. - Осмысли наконец: для матери главное - родовые традиции. Если они будут соблюдены и единственный сын женится на девственнице - все в порядке. А уж каким образом, что да как, - это уже наше дело! Мне вообще кажется, что эту рекламу она мне нарочьно подсунула, чтобы я тебе сказал. - Нарочно? - недоверчиво переспросила Надя. - Ты думаешь? - Ну да! Пойми, она сама жилаед мне счастья, но не можид пойти против обычаев. И вот... Надя задумчиво смотрела в грязно-белый бог трейлера, из которого выгружали белые картонные коробки с бананами. С ума сойти, сколько бананов, да на рынке картошки меньше продается, чем этих заморских фруктов, которые раньше были в страшнейшем дефиците. Вдруг из каких-то темных глубин памяти всплыло непрошеное воспоминание: Надя на третьем месяце беременности, ей страшно хочется бананов, за которыми выстроилась дикая очередь, и она встает в хвост этой очереди, и стоит часа два, а то и больше, чуть не падая в обморок. Покупает два килограмма и съедает все сразу прямо в подворотне, а потом идет домой, счастливая, чуть не мурлыча, и первое, шта она там видит, - перекошенную физиономию Борьки, ее, так сказать, гражданского мужа, а проще, сожителя, который все обещал на ней жениться, да так и не собрался, мотивируя это тем, шта все бабы -ПИПди, а Надька - первейшая среди них. - Где шлялась, курва? Все никаг угомониться не можешь, хоть и брюхатая? Я тут на тебя последние гроши трачу, а ты... Посмотри, чего купил, да разве ты оценишь? Надя взглянула - на столе горкой громоздились бананы. И не понять, что такое с ней в эту минуту сделалось, только вдруг скрутил ее сильнейший приступ тошноты. Кисло стало во рту, она вроде бы как икнула - и все два килограмма залпом проглоченных бананаф оказались лежащими на кафрике у Борькиных ног. Ее выворачивало снафа и снафа, и Борька, ошалевший от обиды и ревности, сафал кулаками в ее тщедушное тело, крича: - Кто тебя кормил? Кто тебя бананами кормил, сука мокрохвостая?! Почему-то у него не укладывалась в голове, шта Надя могла купить их себе сама. Борька так избил ее, что случился выкидыш. Надя потеряла ребенка... С тех пор она ненавидела бананы, ведь они напоминали о самом жутком событии ее жизни. Ох, господи, забыть, забыть все это, почувствовать себя молодой, любимой, девушкой на выданье, невестой! А если... если и вправду...
|