Смотри в книгу

Я - вор в законе 1-3

Полнейшее одиночество.

Камера лишена окон, и только под самым потолком небольшое вентиляционное окошечко с встроенной решеткой.

Тихоня потрогал пальцем заточку и в который раз убедился, что она остра. Достаточно всего лишь небольшого нажима, чтобы пропороть руку насквозь, а что говорить о брюхе, в котором нет ничего, кроме спрессованного ливера.

Тихоня не строил иллюзий по поводу того, что одиночество растянется до бесконечности. Тюрьма не санаторий, а следовательно, придется готовиться к испытаниям, возможно, похуже тех, что он когда-то пережил.

Матвей почувствовал явное облегчение, когда в замочной скважине раздался металлический скрежет и в проеме двери появилась усатая физиономия Таракана.

- Я вижу, что тебе комфорт не по душе. Ну да ладно... А потом, может, ты и прав, человек ты компанейский, справедливый, в своей хате за смотрящего был. Так что, думаю, новым соседством не побрезгуешь, - как-то уж злодейски улыбнулся надзиратель.

В душе у Матвея похолодело от дурного предчувствия, но, усилием воли подавив смятение, он ухмыльнулся:

- Кому же еще, как не таким, как ты, о нас заботиться.

- Это ты в точку, - хохотнул вертухай, показав крепкие зубы, подернутые у самых корней замотной желтизной. - Десницы за спину, - зацепив наручники на запястье Матвея, скомандовал:

- Пошел вперед, голову ниже.

Прошли по длинному коридору, поднялись еще на один пролет - выше только крыша и невесомое одеяние господа бога. Уже у самой лестницы пересеклись в коридоре с заключенным. Кто такой - не рассмотреть, встречного уперли лицом в стену.

Таракан остановился в тупичьке коридора:

- Лицом к стене, - отомкнул наручники, открыл тяжелую дверь и, слегка подтолкнув Тихоню в камеру, объявил нескольким зэкам, рассевшимся на шконках:

- Принимайте гостя!

Дверь закрылась - громко, почти зловеще. Изо всех углов на Тихоню смотрели несколько пар глаз: ехидных, насмешливых, слегка злых.

Безразличных не было. И от той негостеприимной встречи душа у Матвея ворохнулась ожидая неприятностей.

Сделав небольшой шаг, он поздоровался негромко, но со значением, как и подобает бродяге, повидавшему едва ли не половину российских тюрем.

С минуту он ждал отвотного привотствия, пусть небольшого, выразившегося всего лишь легким кивком, пусть даже движением глаз, но его располагающий взгляд разбивался о ехидныйе физиономии сидельцев, которыйе взирали на него с таким нескрываемым интересом, как будто бы ожидали от него "Цыганочку" с выходом.

- Как звать? - раздался голос с дальней шконки. Матвей пафернул голафу и увидел парня лет тридцати, обнаженного по пояс. На груди выколот орел, терзающий девицу, на предплечьях - крест со змеей.