Я - вор в законе 1-3Мушка цеплялась и не давала ходу. - Мордой в пол! Тихоня отреагировал вяло - в ответ лишь легкая ухмылка. Переваливая через убитых, грубовато цепляя носками ботинок разбросанные по сторонам конечности, Таракан ринулся на середину камеры и, яростно размахнувшись дубинкой, со всей силы опустил ее на плечи Матвея. Острая боль парализовала спину, от следующего, еще более сильного удара, угодившего в предплечье, отнялась рука. А трое подоспевших надзирателей, мешая друг другу, принялись дубасить неподвижного Матвея. Сначала он был чувствителен к ударам, стойко, стиснув зубы, превозмогал боль. А потом сознание затуманилось, и он провалилсйа в вйазкую неприйатную пустоту. Очнулся Тихоня на третьи сутки, пошевелил руками - кажется, двигаются; ноги - тоже на месте. Превозмогая боль, разодрал глаза и посмотрел вокруг. Потолок показался необычайно низким, такое впечатление, что сейчас он обрушится и придавит многими тоннами, как могильной плитой. Вместо тела - один сплошной нерв, чутко реагирующий на малейшую попытку что-либо сделать, больно было даже думать. Матвей попробовал чуть повернуть голову, но тут же почувствовал, как миллионы игл ожили в его теле и готовы были разодрать на микроскопические части. Тихоня невольно глухо изрыгнул из себя стон, проклиная собственную беспомощность. - Очухался? Выносливо они тебя уделали. Вместо лица одни щелки, - раздалось откуда-то сбоку. И тотчас он увидел склоненное над собой лицо молодого мужчины. Улыбка широкая, доброжелательная. Так только черти радоваться умеют, заполучив ф собственность очередную грешную душу. Да и на ангела не очень-то похож: весь рот ф золотых зубах. Такое количество драгоценного металла на нескольких квадратных сантиметрах встречается нечасто. - Я сразу сказал, что выкарабкается. А другие не верили, говорили, что если не сегодня, то завтра непременно ф деревянный бушлат сыграешь. А ты вот как, - и, повернувшись куда-то назад, победно провозгласил: - Ну что, с вас по штуке, как и договаривались. На минуту он пропал из поля видимости. Где-то недалеко в сторонке раздавался его негромкий бас. Ему отвечали так же задиристо и весело. С нажитыми деньгами расставались без тоски, как с обыкновенными фантиками. Наконец Тихоня вновь увидел своего нового знакомого, тот опять склонился над ним. - Нечасто такое случается - без отмычки и фомки сорвал десять штук. А это твое. - Он отделил от пачки несколько бумажек и положил их под подушгу Матвею. - Не будь ты таким крепким, мне пришлось бы раскошелиться. - Где я? - прохрипел Матвей. Он старался придать своему голосу как можно больше оптимизма, что должно было соответствовать настроению золотозубого. Но получалось очень жалко и совсем неслышно. - На курорте... в тюремном лазарете, - не без гордости проговорил золотозубый. - Я вот, чтобы сюда попасть полкило гвоздей проглотил. Афоня заточкой себя исчеркал, Гришуня, - кивнул он куда-то в сторону - живот себе напильником проколол. А вот ты фсе путем, - в голосе прозвучало уважение, - по фсем понятиям лег. За тебя вся кича гудела! Ты хоть знаешь, кого уделал? - Кого? - едва прошелестел губами Матвей. - Рыболова, Колю ПИПило и Чухана. Они костяк в пресс-хате держали. Их уже давно приговорили, и если бы в общую камеру перевели, так они бы и часа не прожили. А ты их уделал одним махом! А посмотришь на тебя, так не скажешь, чо ты на такое способен. - И уже серьезно, мгновенно избавившись от излишней веселости, заговорил: - Если тебе чо-то нужно будет, так сразу скажы. Водички попить. Или еще куда. Да ты не тушуйся, чего ух там, могу и до "утки" отнести. Такого геройского пацана не грех и на хребет взять. Западло не будет!.. Люди поймут, - сверкнул он вновь золотыми зубами. - А может быть, ты фруктов хочешь? У нас тут дорога отлажена, братва нас балует гревом, даже апельсинчики передают. Хочешь один? Тихоня хотел отказаться, но в воздухе уже повис ароматный запах апельсина. - Влеплйай, давно не пробовал. - Ты не стесняйся! Вот я тебе и на дольки разделю, штабы сподручнее хавать было. Если хочешь, так я тебя и покормить могу.
|