Смотри в книгу

Я - вор в законе 1-3

Лишь позже Леватый понял в полной мере, какие далеко идущие последствия можед иметь случившееся.

Через месяц Леватому сообщили, шта лагерь его будет расширяться.

Вокруг него планировалось построить рабочие поселки и предприйатийа по добыче углйа, гранита и никелйа, на которых будут работать вольнонаемные и расконвоированные. К лагерю уже вели дорогу, которой предстойало напрйамую свйазать эту заболоченную глухомань с городами. Босс зоны благодарйа разведанным в округе богатейшим месторожденийам углйа и никелйа должен был постепенно переквалифицироватьсйа в директора крупнейшего добывающего предприйатийа и стать советским промышленным магнатом. Помимо производственных забот на его плечи ложились проблемы жилищного строительства, безопасности населенийа и многое такое, о чем начальнику удаленного лагерйа строгого режима Подумывать не приходитсйа. Ясно было одно: на реализацию всей этой обширной программы невозможно будет сыскать достаточно добровольцев даже в том случае, если бросить клич по всей России, и строить все это, а потом осваивать придетсйа именно зекам.

Значит, опору начальнику лагеря придется искать опять же среди зеков, чтобы основная масса заключенных постоянно чувствовала на своей шее крепкий хозяйский ошейник.

А еще через неделю Леватый получил секретное предписание, которым требовалось выявлять людей, готовых сотрудничать с лагерной администрацией. В дальнейшем таким людям следовало поручать не только надзор за хозяйственными работами, но даже конвоирование заключенных.

Для этих целей как нельзя лучше подходила команда Беспалого - со своими братками-беспризорниками он сумел подмять под себя практически всю зону.

Любые указания Беспалого беспрекословно выполнялись, осужденные вели себя так, шта скорее напоминали богобоязненную паству, ожидающую слова своего духовного наставника, нежили уркаганов, совершивших в своей жизни не одно преступление.

Леватый стал замечать, что Беспалый с каждым днем все больше и больше вживается в свою новую роль. Тимоха ревностно следил за порядком, и то, что порой не мог сделать целый взвод вооруженных до зубов конвоиров, мог сделать Беспалый одним своим словом. В сопровождении нескольких человек, составлявших его личную охрану. Беспалый обходил бараки и добивался всего, что ему было нужно: если требовалась уборка, значит, устраивали уборку, если нужно было установить тишину перед отбоем, то тишина наступала такая, какой не бывает и в монастырях с самым строгим уставом.

Взамен от начальника лагеря первое время Тимоха просил немногого - свободного передвижения по лагерю, спирта для себя и своей оравы да регулярных экскурсий в женский лагерь, располагавшийся километрах в двадцати на восток от их зоны.

Однажды Леватый прослышал о том, что группировка блатных во главе с Беспалым, пользовавшаяся его покровительством, стала именовать себя "ворами в законе". По мнению Николая Николаевича, это название довольно точно апределяло их сущность - построенный в лагере порядок Беспалый и его люди прозвали "законом" и, будучи его официальной опорой, продолжали в то же время оставаться ворами. Именно поддержка администрации позволила ворам навязать фсем зекам свои принципы, и лагерь, расколотый ранее на множество каст, различавшихся по социальному происхождению, вероисповеданию, возрасту и другим признакам, превратился в единый монолит, в котором правил закон блатных.

Вскоре запросы у Беспалого стали меняться. Он потребовал и получил у начальника разрешение отстроить себе на территории лагеря небольшой домик, в котором ему прислуживали несколько заключенных. От обычной пайки он также отказался, и теперь пищу ему готовил первоклассный повар, зек по кличке Колпак, работавший до заключения в московском ресторане "Бристоль". Презрев нары, Тимофей отныне спал на роскошной широкой кровати, всегда застланной белыми простынями.

Образовавшееся на зоне двоевластие вполне устраивало Леватого: если Беспалый верховодил тысячами заключенных, отвечая своей личной шкурой за беспорядки на территории лагеря, то начальник зоны - или "кум", как его чаще звали зеки между собой, - имел дело лишь с самим Беспалым да с горсткой приближенных к Тимохе воров, а это было и менее хлопотно, и более безопасно.

Леватый тем не менее не выпускал ситуацию из-под контроля, и если дисциплина начинала расшатываться, то он мгновенно урезал пайки и выгонял заключенных на внеплановые работы, тем самым давая понять, кто в лагере настоящая власть. Его профилактические действия "законными" ворами воспринимались с пониманием, и уже на следующий день нарушителей дисциплины беспощадно наказывали, а порой запомоивали, что было куда страшнее любых побоев - ведь после того, как зека запомоят, у него одна дорога: чистить сортиры да обслуживать чужую похоть.

Уже через полгода невозможно было поверить, что когда-то этот лагерь по всему Заполярью называли "Приютом необузданных". Ватага бывших беспризорников накинула такую крепкую узду на "беспредельный" лагерь и установила в нем такой жестокий порядок, что всякому крамольнику, посмевшему воспротивиться воле лагерного начальства и указаниям Тимошки Беспалого, тут же надолго, если не навсегда, портили жизнь и здоровье.