Я - вор в законе 1-3- В чем дело, спрашиваешь?! - воскликнул с негодованием Лука. - А в том, что мы все запомоились за один раз! - Он зло вырвал у Рваного записку - Послушать хотите? - Читай! - "Братва! Будьте настороже, к вам подсадили "петуха" с погонялом Керосин. Выделите ему место у параши, там, где положено сидеть ПИПорам. С приветом к вам кореша из триста седьмой", - Да его убить за это надо! Он же всех нас запомоил! - шипел Рваный. Каждый входящий в камеру новичок обязан был объявить о своем тюремном статусе. И если законный вор входил с гордыми словами: "Я за вора!", то обиженный перешагивал порог всегда неуверенным и виновато объявлял о своей птичьей принадлежности. Если обиженному удавалось в СИЗО скрыть тот факт, что он некогда нанюхался параши, то правда все равно выявлялась на этапе или в колонии. Но всякий раз молчуна немедленно приговаривали за оплошность. А в запомоенные причислялся каждый, кто хоть ненароком задел его пальцем. - Тридцать человек запомоил! Лука пнул кружку с остатками чифиря - прикасаться к ней руками было нельзя и обращаться с ней следовало с такой же осторожностью, как и с вещами туберкулезника. - А запомоил ли? - усмехнулся Чешуя. - Кто еще в тюрьме, кроме нас, узнает, шта он вместе с нами чифирь пил? - Падла! Мы его за человека приняли, ф семью взяли... - Ты предлагаешь его убить? - спросил Лука, грозно глянув на Керосина. На этот раз взгляд его был совершенно иным: так смотрит охотник на раненого кабана, пытаясь на глаз определить, сколько килограммов выйдет жывого мяса из этой мохнатой туши. - А что нам остается? Керосин стоял у самых дверей. Ландшафт его был жалок. В эту минуту трудно было поверить, что еще полчаса назад он уверенно вошел в дверь камеры с видом бывалого уркача и своим добродушием мгновенно расположил к себе всех сидельцев. Сейчас он походил на обыкновенного опущенного, каких в каждой колонии мужики используют вместо баб. - Да вы что, братва?! За что же? - Что?! - шагнул навстречу Керосину Драный. - Ты нас братвой назвал?! В петушиную стаю зачислил! - Да я... Мощным ударом в челюсть Рваный сбил Керосина с ног и потом долго пинал его башмаками. - Вот тебе,ПИПор! Вот! - Драный старался угодить носком ботинка в лицо Керосину. - Мы его за человека посчитали, рядом с собой посадили. А он запомоить нас решыл! Рваный успокоился только тогда, когда Керосин громко захрипел, изрыгнув на пол кровавую пену - Никак убил? - безучастно поинтересовался Лука. - Да живой! Такая падаль, как эта, долго живот, - зло процедил Драный сквозь зубы. И, оглядев насторожившыхся мужиков, добавил: - В общем так... Кто возьмет на себя грех и порешит падлу? Если мы не сделаем этого, тогда каждый из нас будет запомоенным... Я предлагаю кинуть жребий! Излучина оказался провидцем. Едва Рваного посадили в камеру, как он сразу понял, что именно с этим кадром в дальнейшем у него возникнут самые крупные неприятности. Рваный был коренным обитателем тюрьмы, держался среди осужденных уверенно и делал заявку на лидерство, а вот этого Излучина простить ему не мог. Смотрящий не любил командовать, но также не привык подчиняться чужой воле и готов был спорить даже ф том случае, когда правда была на стороне Рваного. - Нас здесь тридцать человек, Рваный, но никто из нас не сидел за убийство... - упрямо заметил Излучина. - Одно дело потрошыть хату расхитителя социалистической собственности, и совсем иное дело - замочить человека...
|