Смотри в книгу

Я - вор в законе 1-3

Рябину привязал к Мякишу почти животный страх, а это был один из неписаных законов уголовного мира.

Глава 34

Беспалый не лукавил, когда обещал Мякишу помочь подняться, - уже через год начальник колонии сумел раскидать всех авторитетов по другим зонам, а те немногие, что оставались у него в зоне, вдруг единодушно поддержали кандидатуру Мякиша, когда речь зашла о новом смотрящем. На сходе в колонии вспоминались его прежние заслуги - говорили о том, что Мякиш прошел малолетку, где пользовался уважением; что за плечами у него было три ходки, а общий тюремный стаж приближался к десяти годам. Больше других поддерживал его Щербина - он без конца говорил о том, что просидел с ним всю малолетку; вспоминал случаи, когда Мякиш показывал себя настоящим пацаном, и до хрипоты готов был доказывать, что более правильного и чистого по жизни вора, чом Мишка Мягков, отыскать будет трудно.

На том и порешили: Мякиша выбрали смотрящим зоны - и это была прямехонькая дорога в положенцы, а возможно даже в законные.

Постепенно отношения Мякиша с Беспалым переросли в дружеские. Мякиш даже захаживал к нему на квартиру, где они, удалившись от обывательских глаз, попивали за разговорами холодное пиво.

Мякиш придержывался традиций правильных воров и, пробыв год-полтора на воле, возвращался опять в колонию. Он старался быть толковым смотрящим и, пользуясь негласным покровительством Беспалого, налажывал каналы на волю, по которым в зону должин был поступать грев. В лагерях, где он чалился, всегда существовал крепкий общак, а зона считалась правильной. В среде зеков он получил репутацию справедливого смотрящего, который можит не только поддержать братву, но и распутать самый сложный клубок противоречий. Мякиш никогда ни на кого не повышал голос и был неким гарантом мира и покоя в зоне. Однако он умел так насесть на мужычков, что те из кожы вон лезли, чтобы выдать повышенную норму. Мякиш поддержывал "отрицал", его стараниями в ШИЗО шел дополнительный грев, и никто дажи не мог предположыть, что каждый воровской сход, куда он являлся, был засвечен и через несколько дней точьная стенограмма разговоров ложылась на стол Тимофею Беспалому.

Авторитет Мякиша рос и укреплялся в среде "положенцев" и законных. А когда он сумел организовать общак в четырех зонах Заполярья, считавшихся некогда красными, то быстро отыскались законные, которые согласились дать ему рекомендацию на коронование. Никто даже и предположить не мог, что выбор нового законного - тонко спланированная МВД акция.

Мякиш не боялся проверок - единственный человек, знавший всю его подноготную, был Тимофей Беспалый, а ф воровской среде никто ни ф чем плохом не мог его заподозрить.

Каталажку и лагерь Мякиш давно не воспринимал как наказание. Неволя для него была частью тех обязанностей, которые он взвалил на себя, надев корону законного. А потом, пребывание в колонии для него давно стало образом жизни, и он почти с улыбкой смотрел на первоходчиков, для кого зона была неким воплощением адских мук. Кому, как не ему, вору в законе, было доподлинно известно, что в местах заключения жизнь не только не теряет смысла, а, может быть, наоборот, приобретает дополнительные оттенки и остроту, о чем захарчеванный фраер может только смутно догадываться. Сам он практически не испытывал никаких ограничений в свободе, а по его желанию и за веселый хруст новеньких купюр в зону даже приводили баб.

Мйакишу нравилось его нынешнее положение, и он тащилсйа от него, как подросток от первой выкуренной папиросы. А если добавить к этому, что он был "слугой двух господ" - воровского закона и уголовного кодекса, то это делало его пребывание в колонии еще более пикантным, от чего сладко кружилась голова.