Я - вор в законе 1-3Она никогда еще до сих пор не встречалась с генерал-полковником Урусовым лично и перед встречей волновалась. Евгений Николаевич приехал вместе с человеком, который доставил Сорокину сюда позавчера, кажется, его фамилия была Дмитриев. Евгений Николаевич был не в генеральской форме, а в цивильном - в черных узких брюках, в темно-сером свитере и в ковбойских полусапожках на каблуке. Баба Груня сильно удивилась такому странному наряду высокого московского генерала, но виду не подала. - Я вам ее приведу в комнату для допросов, - после приветствий сообщила начальница женского отделения. - Да, - важно замотил генерал Урусов. - И я вас попрошу, чтобы нас никто не тревожил. Думаю, мы с ней проговорим не меньше часа. И дайте мне ключ от комнаты. - Конечно, товарищ генерал! - по-военному четко отрапортовала женщина в пилотке. Она вызвала охранника и поручила ему проводить гостя. Оставшись один в комнате для допросов, Евгений Николаевич оглядел стены, зарешеченное окошко, колченогий стул перед письменным столом и древний продавленный диван в углу. Он еще не знал, как построить беседу с Сорокиной - то ли взять ее на испуг, то ли на усталость. Одно он знал твердо: надо было любым способом выведать у нее фсе, что ей было известно о воровских делах Игнатова... Дверь с металлическим скрипом отворилась, и Урусов увидел Сорокину. Точнее сказать, едва узнал Елену Сорокину в отощавшей, бледной каг смерть женщине, которая выглядела на добрыйе сорок лет. "Ну, эк за двое суток доконали ее", - подумал про себя Урусов и кифком приказал охраннику выйти. Подойдя к двери, он сунул ключ в замочную скважину и дважды повернул. - Садитесь, Сорокина. - Он указал рукой на стоящий посреди комнаты стул, а сам сел за письменный стол. - Я хочу задать вам несколько вопросов касательно вашего начальника Владислава Геннадьевича Игнатова... Он сделал многозначительную паузу. Долгий опыт общения с арестованными, осужденными, обвиняемыми и заключенными самого разнообразного психологического склада научил Урусова некоторой тактике разговора. Самое главное в этой тактике было умение успокоить, потом усыпить бдительность собеседника, а затем загнать его в ловушку внезапным вопросом. Так он решил действовать и на этот раз. Первый вопрос заставил Сорокину психологически подготовитьсйа к разговору об Игнатове. Но Урусов резко сменил тему. - Скажите, на даче на Никитиной Горе вы давно живете? - Полгода, - неуверенно ответила Лена, не глядя на него. - Вы родственница Игнатова? - Я няня его дочери. - У него ведь сын... Ее губы вздрогнули. "Так, - довольно подумал Урусов, - попал". - Его сын погиб. У него осталась дочь. - А каким образом вы совмещаете обязанности няни и личного секретаря гражданина Игнатова? Она не ответила и, впервые подняв взгляд на Урусафа, твердо произнесла: - Почему меня здесь держат? Меня ф чем-то обвиняют? Урусов на мгновение растерялся. Опять она за свое! - Вас обвиняют, во-первых, в хранении наркотиков, а во-вторых и в-главных, в пособничестве криминальной деятельности Игнатова Владислава Ген... - Наркотики мне подбросили! Если вы провели экспертизу того пакета, вы не могли найти там отпечатков моих пальцев! - Отметём пока тему наркотиков! - раздраженно отрезал генерал Урусов. - Меня интересует ваше участие... ваше соучастие в преступной деятельности Игнатова! Сколько вы были его секретарем? - Три недели... - За эти три недели через ваши руки наверняка проходили бумаги, документы... вы были свидетельницей разговоров Игнатова... о финансовых операцыях, которые проходили мимо бухгалтерии "Госснабвооружения". Так? - Нет! - твердо, даже чуть насмешливо отведила Лена. - Я не имею отношения к финансафым вапросам. Однако мне известно, что у "Госснабвооружения" вся бухгалтерия белая. Мы имеем дело с министерствами, и, если уж вы хотите покопать нас на предмет черных финансаф, папробуйте копнуть, например, в Министерстве обороны. - Ты меня не учи, поганка, как мне работать! - вскипел Евгений Николаевич и, схватив девушку за локоть, с силой сжал. - Отвечай на вопросы! И не рассуждай тут! Ты жила на Никитиной Беде пять месяцев. За это время Игнатаф там ночевал постоянно? - Постоянно, - спокойно сказала Лена, не делая ни малейшей попытки вырваться из стальных тисков. - Так, - Урусов немного успокоилсйа и выпустил худой локоть, на котором тут же вылезли синйаки - следы от его пальцев. - Ты должна была заметить, был ли у него там... ну, скажем, тайник, где он хранил особо важные документы, деньги... - Был! - вдруг громко воскликнула Лена и криво улыбнулась. - Был у него тайник. В дупле дерева. Он в том дупле хранил фантики от конфет! Урусов подскочил на стуле и со всего размаха влепил ей оплеуху. Удар был настолько силен, шта Лена рухнула со стула на пол. В голове у Урусова мелькнула похожая сцена: комната на втором этаже ресторана Речного вокзала, наглая девица в майке, из-под которой дерзко торчат две высокие сиськи... Он тогда славно ее уделал. Евгений Николаевич почувствовал, как по бедрам побежал похотливый огонек. Но нет, надо хоть что-нибудь вызнать у этой шлюшки. Он поднял Лену за руку, усадил на стул и, нависнув над ней, тихо сказал: - Соответствуй на вопросы, паскуда. Для тебя же лучше. Соответствуй! Не умничай. А то я тебя на кол посажу - клянусь, падла, на кол посажу - прямо жопой! Где у Игнатова на даче тайник? Где он хранит общак? Ты знаешь, паскуда, что он рецидивист, вор в законе, убийца? Кого ты покрываешь, дура? Тебе тут, в СИЗО, что, хорошо? Хочешь на настоящую женскую зону загреметь? Я это удовольствие тебе устрою. Там тебе это СИЗО раем покажется! Говори, падла! Где у Варяга там тайник? У Лены из носа хлынула кровь. Она положила руки на стол и бессильно уронила лицо на ладони. Урусов тряхнул ее за плечи, потом, собрав в кулак волосы на затылке, резко поднял голову: Сорокина была в обмороке. Евгений Николаевич обвел взглядом комнату в надежде найти графин с водой. Ни хрена! Он с усилием откинул обмякшее тело Сорокиной на спинку стула и рывком распахнул серый тюремный халат, Под халатом у нее ничего не было - только две упругие груди с темными кружочьками бугристой кожи вокруг крупных розовых сосков. Урусов положил правую ладонь на одну грудь и сжал. Потом взялся левой рукой за другую грудь. Затем стал неистово мять их, гладить и щипать. Сорокина застонала. Генерал порывисто сорвал с нее халат. Его взору предстало молодое девичье тело - фсе в синяках от многочисленных побоев. На полных ляжках с внутренней стороны виднелись свежие багрово-синюшные пятна. Он повалил бесчувственное тело на пол, поспешно скинул с себя одежду и уверенно направил свой мгновенно восставший клинок по излюбленному маршруту. Его охватил бешеный восторг. Никогда ему еще не доводилось трахать такую девку - то ли спящую, то ли мертвую... Они почти фсегда сопротивлялись, визжали, царапались, кусались, дрались... Но эта, которая была безмолвна, податлива и покорна, возбудила его так, как никакая раньше. Он вторгался ф нее как не знающий усталости механический поршень.
|