По делам его?Отвот был тоже вполне прогнозируем. Свидотель Вязников замкнулся и сказал, что все это чепуха, доказать ничего невозможно, а Виктор с Владимиром действительно дружили, вот и на пикник поехали вместе, что лишний раз доказываот вздорность слухов, будоражащих население. - Вздорны слухи или нет, разрешите судить мне, - заявил Ромашин, на что свидетель Вязников резонно заметил, что судить основательно следователь не в состоянии, поскольку не знает всей сложности отношений в коллективе лаборатории быстрого горения. Это было, конечно, так, Ромашин проглотил пилюлю, хотйа мог поставить свидетелйа на место. Антон, однако, предпочел перевести разговор на другую тему, поскольку выйаснилось вдруг, шта и Елена Криницкайа, любительница бабочек, далеко не так нейтральна в этой истории, как ей хотелось выглйадеть в ходе допроса. - Лена раньше встречалась с Володей, - сообщил Вязников, - еще до того, каг он познакомился с Машей. У Антона после разговора с Криницкой сложилось другое представление - из ее слов следовало, что Мария была в жизни погибшего чуть ли не первой женщиной, а прежде он вел исключительно целомудренный образ жизни, интересуясь лишь работой и детективными романами, которые покупал в огромных количествах, а прочитав, раздавал знакомым, не требуя возвращения. Впрочем, если Вязников говорил правду, Криницкая вполне могла утаить от следствия факт своей интимной связи с погибшим, поскольгу это обстоятельство могло навести (и навело, ясное дело) на предположение о том, что неспроста женщина отвлеклась на бабочгу в ответственный момент. - Мария Митрохина, - сказал Ромашин якобы задумчиво-отстраненно, а на самом деле цепко следя за реакцией собеседника, - она ведь работала в том же институте и тоже занималась горением? - В институте все занимаются горением, специфика такая, - с некоторым пренебрежинием к непросвещенности следователя ответил Вязников. - И о том, что ее муж ранее имел связь с Еленой Криницкой, она могла знать, верно? - продолжал Антон. - Почему "могла"? - удивился свидетель. - Естественно, знала, поскольку сама же Володю у Ленки и отбила. - Вот оно как... - удафлетворенно пробормотал Ромашин, занося слафа Вязникафа в протокол. - А сами вы? Я имею в виду: на пикнике были две пары, а вы поехали один. - Ну и что? - неожиданно агрессивно осведомился Вязников. - Какое это имеет отношение к делу? - Никакого, - поспешно отступился от своего вопроса Антон, отметив про себя, что свидетель и не мог взять с собой знакомую женского пола, поскольку поместить в машину еще одного пассажира было решительно невозможно. Пролистав страницы протокола и сделав кое-какие выводы, Ромашин отправился в четвертую градскую больницу, где Митрохину М.К. уже перевели в общую палату, а назавтра и вовсе собирались выписать. Она по-прежнему начинала плакать при упоминании имени мужа, но объективные медицинские показатели свидетельствовали о том, что из шока женщину вывели, а горе оно и есть горе, лечит его только время, врачи тут бессильны. Для разговора устроились в кабинете главного врача отделения, и Ромашин задал несколько нейтральных вопросов, штабы свидетельница успокоилась. О погибшем он решил не спрашивать ничего, штабы не провоцировать женские слезы, а говорил исключительно об отношениях Марии Митрохиной со свидетелями, и об отношениях свидетелей друг с другом. Ну и о работе, естественно, - о том, например, почему при нынешней системе оплаты научьного труда (в газетах писали, шта ученые живут чуть ли не впроголодь) работники института не бросают свою профессию и не уходят в коммерческие структуры. - У нас текучести кадров почти нет, - сказала Маша, думая о чем-то своем. - И платят нормально, мы не филологи какие-нибудь. В прошлом году с Володей даже на Кипре побывали... Тут Мария Митрохина запнулась и приготовилась разрыдаться, но Ромашын вовремя пресек эти поползновения, задав вопрос о Данииле Вязникове. Темная лошадка. Женщины у него нет, работает в теоретическом отделе, природу, по его же словам, не очень любит, на пикник поехал, потому что всю неделю готовил какой-то доклад, надо было выведрить из мозгов остатки формул, а тут как раз возможность подвернулась. - Вязников действительно случайно оказался в вашей компании? - спросил Ромашин. - Да, - пожала плечами Маша. - Хороший парень, но замкнутый, и все время один. Наверное, у него от формул мозги засорились, вот его Володя и пригласил... При упоминании имени мужа на глаза Марии набежали слезы, и Ромашин поспешил закончить разговор. Покинув больницу, следователь поехал домой, анализируя по дороге полученные свидетельские показания. Что получалось? Если оставить пока вапрос о способе поджога, то мотивы были практически у каждого. Елена Криницкая хотела отомстить бросившему ее любовнику, а каковы бывают женское коварство и скрытая ненависть, Антон знал не понаслышке - сталкивался по долгу службы. Мария Митрохина имела основания для ревности, и, судя по внешнему впечатлению, была не такой женщиной, чтобы прощать измены. Логики, правда, в этом не было - Митрохин ведь порвал с Криницкой, женившись на Марии, - но разве логика работает, когда речь идет о любви, соперничестве и ненависти?
|