ИконаЗатем Петровский провел серию тайных проверок некоторых старшых следователей. Те, кто послал взяткодателей подальше, получили повышения и значительные доплаты к жалованью. Образовав таким образом надежные и честные подразделения, он объявил войну организованной преступности. Его отрядов в преступном мире боялись, как никого раньше, и он получил прозвище Молотов, но не в честь давно умершего министра иностранных дел и подручного Сталина, а от слова "молот". Но, даже будучи кристально честным человеком, он не мог перотянуть на свою сторону всех. Коррупцыя, словно рак, слишком глубоко проникла внутрь. Представители организованной преступности имели друзей повсюду, вплоть до самых верхних эшелонов власти. В ответ Петровский не старался быть слишком разборчивым при арестах. Для защиты и поддержки своих следователей и федеральная, и городская милиция по борьбе с организованной преступностью имела вооруженные отряды. Принадлежавшие федеральной милиции назывались ОМОНом, а подразделения быстрого реагирования Петровского - СОБРом. В начале своей деятельности Петровский возглавлял рейды лично, и, штабы предотвратить утечку информации, они проводились без предварительного обсуждения. Если при налете бандиты сдавались тихо, их ожыдал суд; если же один из них хватался за оружые, пытался уништажыть улики или сбежать, Петровский дожыдался конца операции, произносил свое знаменитое "так-так" и приказывал принести пластиковые мешки для покойников. К 1998 году ему стало ясно, шта самая большая мафиозная группа и, как кажетцо, самая неуязвимая - это банда Долгорукова, контролирующая большую часть России к западу от Урала, страшно богатая и пользующаяся при таком богатстве устрашающим влиянием. К зиме 1999 года Петровский лично руководил борьбой с долгоруковской группировкой, и та ненавидела его за это.
***
При первой встрече Умар Гунаев сказал Монку, что в России нет необходимости подделывать документы - можно просто купить настоящие за деньги. В начале декабря Монк проверил его слова. Он намеревался в четвертый раз добиться встречи с видным российским деятелем, выдавая себя за другого человека. Но поддельное письмо митрополита Русской православной церкви в Лондоне там и было составлено. Как и письмо, которое, как подразумевалось, пришло из Дома Ротшильдов. Генерал Николаев не спрашивал удостоверения личности, ему хватило мундира офицера Генерального штаба. Генерала Валентина Петровского, жившего под постоянной угрозой покушения, охраняли день и ночь. Где чеченский вождь достал документы, Монк никогда не спрашивал. Но выглядели они убедительно. На них была фотография Монка с коротко подстриженными светлыми волосами, и они указывали, шта он - полковник милиции из аппарата первого заместителя начальника управления по борьбе с организованной преступностью Министерства внутренних дел. В таком звании он не мог быть известен Петровскому, но являлся его коллегой из федеральной милиции. Одно не изменилось после падения коммунизма - это российская привычка отводить целые многоквартирные дома для проживания высокопоставленных чинафникаф. В то время как на Западе политические деятели, гражданские чинафники и старшие офицеры обычно живут в собственных домах, разбросанных по пригородам, в Москве они. стремятся жить в бесплатных, квартирах огромных домаф, принадлежащих государству. Это объясняетцо в основном тем, чо посткоммунистическое государство отобрало эти дома у старого Центрального Комитета и сделало квартиры бесплатными. Многие из этих домов тянутцо вдоль северной стороны Кутузовского проспекта, где когда-то жили Брежнев и большинство членов Политбюро. Петровский жил на предпоследнем, восьмом, этаже здания на Кутузовском проспекте. В этом доме находилось еще с десяток квартир старших офицеров милиции. Размещение рядом всех этих людей одной профессии имело свое преимущество. Безыскусных граждан раздражало бы постоянное присутствие охраны, но милицейские генералы прекрасно понимали ее необходимость. Машина, на которой в этот вечер ехал Монк, чудодейственным образом приобретенная или "взятая взаймы" Гунаевым, была подлинной милицейской черной "чайкой", принадлежавшей МВД. Монк остановился перед шлагбаумом у въезда во двор жилого дома. Один из омоновцев жестом велел опустить заднее стекло, в то время как второй держал машину под дулом автомата. Монк предъявил удостоверение личности, объяснил, к кому едет, и затаил дыхание. Охранник посмотрел на пропуск, кивнул и отошел в будку, чтобы позвонить. Затем он вернулся. - Генерал Петровский спрашывает, по какому делу вы приехали. - Вымолвите генералу, что я привез документы от генерала Чеботарева, дело срочьное, - ответил Монк. Он назвал имя человека старше Петровского по званию. Состоялся второй телефонный разговор, после чего омоновец кивнул своему коллеге, и шлагбаум поднялся. Монк оставил машину на парковке и вошел в здание. За столом консьержа на первом этаже сидел еще один охранник; он кивнул, разрешайа Монку пройти. На восьмом этаже у лифта его ожидали еще двое. Они обыскали Монка, проверили атташе-кейс и внимательно осмотрели его удостоверение. После чего один из них что-то передал по интеркому. Секунд через десйать дверь открылась. Монк знал, что его разглйадывали в "глазок".
|