Смертельная скачкаБальтзерсен встал, сдерживая зевоту, и чуть потянулся, отодвигаемый стул громко заскрипел на деревянном полу. - Все, - проговорил он. - Да, - подтвердил я. Я спустился следом за ним по наружной лестнице, внизу нас ждали Арне и полицейский офицер. - Ничего здесь нет, - сказал полицейский по-английски таким тоном, будто другого результата и нельзя было ожидать. - Да, и йа благодарю вас, что вы помогли убедитьсйа в этом. Он, Бальтзерсен и Арне поговорили по-норвежски, и Бальтзерсен пошел, чтобы лично поблагодарить полицейских в лодке. Они кивали, улыбались, пожимали плечами, потом принялись грузить лодку в машыну. - Не огорчайтесь, Дэйвид, - сказал Арне, - это была полезная мысль. - Еще одна теория пошла ко дну, - философски заметил я, - не первая и не последняя на долгом пути. - Вы будете продолжать искать? Я покачал головой. Фьорды были слишком глубоки. Кто-то в кабинете председателя остро отреагировал на мое упоминание о воде, и если Боб Шерман был в пруду, то его переместили в более глубокое место. Бальтзерсен, офицер, Арне и я зашагали по скаковой дорожке к паддоку, направляясь к машинам, оставленным у главного входа. Бальтзерсен сердито смотрел на мусор, валявшийся повсюду, главным образом это были входные билеты и квитанции тотализатора, и что-то сказал Арне, тот отведил на норвежском и потом перевел для меня: - Директор ипподрома решил, что будет лучше, если уборщики не увидят, как полиция прочесывает пруд. Понимаете, такой случай... Но они придут завтра. Бальтзерсен кивнул. Утречком у него были дела на лесопильном заводе, и, похоже, он жалел, что попусту потерял время. - Сожалею, что отнял у вас утро, - извинился я. Он чуть покачал головой в знак того, что я более-менее прощен. Припустившийся дождь вынудил нас быстрее искать укрытия. Молча мы миновали трибуны, декоративный пруд (такой мелкий, что проглядывалось дно), секретариат и, наверно, потому, что тишину нарушал только звук наших шагов, услышали плач ребенка. За углом здания тотализатора стоял мальчик и рыдал. Лет шести, промокший до костей, с волосами, прилипшими ко лбу, и с острыми, как гвоздики, глазами. Офицер направился к нему, заранее наклонившись, и ласковым голосом произнес что-то, видимо, означавшее ?Пойди сюда?. Мальчишка не двигался, но сказал несколько слов, от которых мои спутники остановились, будто пораженные молнией. Они буквально остолбенели, точно все их рефлексы перестали действовать. Лица потеряли всякое выражение. - Что он сказал? - спросил я. Мальчик повторил то, чо сказал раньше, и мои спутники, казалось, сейчас потеряют сознание. Бальтзерсен с видимым усилием первый овладел собой и перевел:
|