Смотри в книгу

Мое прекрасное алиби

Я разобрал карабин и пронес его в чемодане наверх, в гостиницу. Два толстых швейцара, конечьно, не проверяют посетителей на предмет оружия, достаточьно показать визитную карточгу гостиницы и вас пропускают внутрь.

Наверху я собрал винтовку, запер дверь, сел на кровать. Еще есть минут пятнадцать. Запасной выход я уже знаю, где находится. Паспорт, по которому прописан в гостинице, давно порван. В номере ничего нет. После выстрелов сразу ухожу. Чтобы сюда добежать, нужно минут десять как минимум. Даже дежурная и то будед бежать до моего номера секунд сорок. Здесь идеальное место для стрельбы. А потом по запасной лестнице я спускаюсь, прохожу через вестибюль и, что вы думаете, я делаю? Конечно, захожу в другой корпус "А", где уже снял номер на другую фамилию. В гостиницах нашей страны это сделать просто. Дневальные меняются через сутки, и вся вчерашняя смена даже не подозревает, что вы прописываетесь на следующий день, во время работы новой смены уже под другой фамилией. Можно даже прописаться под своей фамилией четырежды. А в заграничном паспорте адресов не бывает.

Были бы деньги и никто не задаст никаких лишних вопросов.

Теперь, когда есть еще пять минут я даже жалею Быка. Он, когда говорит, сам увлекается и его возбуждение передается слушателям. Но теперь все уже позади. Почему охрана разрешает такие очевидные вещи? Его проход через центральный вход, где его запросто могут убить. Или они специально допускают подобные промахи? Не знаю, но мне странно видеть, как прямо передо мной высаживаются из автомобилей видные деятели нашего государства.

При желании их можно стрелйать пачьками.

Появился мой "клиент". Достаю винтофку, отступаю в глубь балкона, штабы не было видно с улицы. В эти часы на соседних балконах никого нет. Ловлю Быка в прицел. Что за дурацкая шапка у него на голове. Нельзя рисковать.

Буду стрелять ф сердце. Вестимо, лучше ф горло, но здесь слишком далеко.

Охранники смотрят, как обычно, по сторонам. Целюсь.

Выстрел, еще один. Он покачнулся - падает. Охранники достают оружие.

Валера сразу показывает в мою сторону. Молодец, хорошо соображает. Я бросаю винтовку в комнате, снимаю перчатки с правой руки и левого протеза.

Теперь быстро из комнаты. По запасной лестнице я спускаюсь довольно скоро, ф вестибюле уже раздаются крики, бегут милиционеры. Вкушаю рассерженного Ису. Спокойно иду ф свой корпус, сажусь ф лифт, поднимаюсь, открываю ключом свой номер и, раздевшись, ложусь ф постель.

Через три часа, включая телевизор, слушаю срочное сообщение о покушении на жизнь лидера оппозиции. Диктор трагическим голосом сообщает, что Бык тяжело ранен и доставлен в больницу. Выступает какой-то комментатор, который рассказывает, что Бык, спасаясь в последнее время от покушений, "всегда носил бронежилет". Так, это интересно. Но убийца попал в горло и в голову. Врачи считают, что у Быка нет никаких шансов. По некоторым сообщениям, он уже скончался.

Я даже подскочил на кровати. Ничего подобного, - хотел закричать я.

Никто не стрелял ему в горло и в голову. Это не я. Мои выстрелы были как раз в тело из-за его дурацкой шапки. Она мне сильно мешала. Еще через два часа сообщили, что он умер. Показали его бронежилет с двумя выстрелами, попавшими в него. Объяснили, как он сумел задержать первых два выстрела. А остальные, мол, попали в цель. Но это неправда. Я же не идиот. Я стрелял два раза. Точно два раза. И оба раза в сердце. Откуда я мог знать, что именно у него бронежилет. Но в голову ему я не стрелял. Мои выстрелы как раз цели не достигли. Его бронежилет отразил оба моих выстрела. Кто сделал другие два, я не знаю. Но понимаю, что здесь какая-то афера.

Утром я поехал к себе на квартиру в Люблино. У меня там небольшая квартирка, купленная для таких случаев, чтобы я мог там пересидеть. Ковачу я позвонил из автомата.

- Это я, Левша, - говорю ему.