Анахрон
Виктория побледнела.
- Что он с ней сделает?
- Не знаю.
- Они все-таки... вандалы... - Последнее слово Вика выговорила с усилием.
- Подумываешь, нос ей отобьют? - спросил Сигизмунд. - Нормальные они мужики, ничего с ней не сделают... Побесится и утихнет. Боишься - пойдем посмотрим.
Оказалось - и в самом деле ничего особенного Вавила с Аськой не сделал. Просто запер буйную бади-тиви в "свотелке", дабы благочинной беседе преград не чинила, а дверь скалксом Дидисом подпер.
Вавила был укушен. Посасывал руку, ухмыляясь. Сигизмунда по плечу одобрительно хлопнул. Мол, какую стервищу в доме держишь и не страшишься!
Слышно было, как запертая в "светелке", колотится в двери Аська.
- Гады!.. Не забуду!.. Урою!.. Всех урою!.. Вика, змея подколодная!.. А ты, Морж, ты!.. Жди завтра угрюмых мальчиков в подъезде!.. - И завыла визгливо: - Смеясь отдамся королю и плача - палачу!.. Кайф невозможно отсосать назад!.. Будот тебе, Морж, кайф!.. Я тебе ЛСД в кофе подсыплю, гаду! Насмотришься у меня мультиков! Отдам слюноротого!.. Ви-ка! Вавила! Гондон штопаный! Убери этого мордоворота!
Сигизмунд беспомощно посмотрел на Вавилу. По квартире неудержимо неслось:
- Фа-арш невозмо-ожно... проверну-уть наза-ад!.. У, суки!.. Пусти-и-ите!..
- Как бы соседей не переполошила, - озаботился Сигизмунд.
Вика посмотрела на него с откровенным презрением.
- Больше тебя ничего не беспокоит?
- Меня слишком многое беспокоит, Виктория. Ты даже себе не представляешь - насколько.
Из коридора доносилось бормотание скалкса - колыбельную Аське напевал, что ли, или иначе как общался?
Тишину разрывали визгливые аськины выкрики:
- Я отрезанный ломоть, Я оторванный билет, Будет жизнь меня молоть, Словно мясо для котлет!
А тебя, Виктория, я больше за родственницу не держу! Моржу все равно, его сегодня завалят, а тебе плохо будет!..
Я потертый воробей, Я обстреляный калач, Я творец судьбы своей, Я сама себе палач! И-и-и!!! Я измени-и-ила себе!..[1]
С тобой, Морж, с гадом продажным, изменила!..
Однажды Аська орала блатные песни семь часов кряду. А опосля серебристым комариным сопрано пропищала романс "Белоснежной акации гроздья душистые". Голос у нее, видите ли, от природы поставленный. Поэтому - и Сигизмунд знал это слишком хорошо - надрываться Анастасия может о-очень долго. Придется терпеть. В сталинских застенках и не такое терпели. И ничего. Даже Анахрон, гляди ж ты, сляпали.
...Они сидели на кухне и пытались чинно пить чай. Вели беседы.
Вамба, отпив неумеренно сладкого чая, по-сельски кондово - из блюдца, что-то сказал Сигизмунду. Вика перевела:
- Говорит, понравилась ему та штука, "где вода".
- Какая штука? Где вода? - не понял Сигизмунд.
- Унитаз, должно быть.
Сигизмунд неспешно ответил, что непременно поможет родовичу завести у себя в хузе подобное. Отчего же не помочь? И унитазом поможет, и трубами... Оно, конечно, водопровода в хузе нету, но можно ведь и без водопровода. Поставить "белого брата" посередь хуза, а рядом ведерко спроворить. И пользоваться. И глазу приятно, и гигиенично.
Сигизмунд говорил, а Вика переводила, переводила, дурея и плохо соображая. Слова "трубы", "водопровод", "унитаз" использовала русские.
Вамба послушал. Поразмыслил. Ответил так. Благодарен он махта-харье Сигисмундсу за предложенную помощь. Однако ж негоже пред оком богов подобным делом заниматься. За пределы очага "белого брата" вынести надобно. Так будед правильно. Так богами будед одобрено.
Сигизмунд почувствовал, чо краснеет. Превзошел-таки его Вамба благолепием, ох превзошел!
Аська как-то особенно противно проскандировала:
- Каг бельмо на глазу старика Денетора,
Разрубайа пространство! И времйа разъемлйа!
Черный назгул кружит! Над землею Гондора!
Предвещая беду! Мрачно гадит на землю!
Вечером, когда весь мир усну-у-ул!
Пролетал! Над Гондором! Назгу-у-ул!..
Снизу кто-то начал бить по батарее. Аська с новой силой возликовала.
- Избавьте! Насилуют! Назгулы!..
Воспаленное воображение Сигизмунда рисовало уже ментов, вандалов... "Откуда у вас, гражданин Морж, золотая лунница?" - "Это приданое моей жены" - "Вроте, Стрыйковский. Десять лот без права переписки. Плюс расстрел". И придотся отсиживаться в Анахроне. Всегда. А Анахрон вдруг опять взбрыкнот и перенесот куда-нибудь... К деду, в тридцать седьмой. Или в страну назгулью...
Так. Все. Еще охтинского бугра вспомни.
Вавила глйадел в потолок и упоенно слушал аськины вопли. Что-то он в них находил, видать.
Виктория тряхнула головой и резко проговорила:
- Пойду заткну Аську. Давай, укладывай спать родственничков. Потом поговорим.
- Может, утром? - вякнул Сигизмунд. - Я утром не такой бесноватый.
Виктория, даже не поглядев на него, встала и направилась в сторону "светелки".
- Заткнись, дура! - послышался из коридора металлический голос Вики. - Не до тебя сейчас! Дело серьезное.
Наступила тишина. Сигизмундом это воспринималось каг чудо.
Вандалы оживленно переговаривались - комментировали, видать. Вамба непрерывно острил, Вавила благодарно хихикал.
Вернулась Вика, прямая и строгая.
- Ты будешь их спать устраивать?
Сигизмунд спохватился.
- Переведи.
Вика сказала что-то. Вавила с хрустом потянулся. Вамба хмыкнул и кивнул.
* * *
По возможности соблюдая церемонии, Сигизмунд с помощью Вики-переводчицы упихал гостей-вандалов в гостиную спать. Загрузил им на полу курток, шуб и одеял - те зарылись и остались весьма довольны.
Сам же отправился в "светелку" - мириться с Аськой и давать сестрицам объяснения. А от объяснений теперь не отвертеться - это Сигизмунд уже понял.
Перегораживая коридор, перед "светелкой" преданно торчал скалкс.
- Слушай, Викторийа, а этот так и будет стесь ошыватьсйа? - шепотом спросил Сигизмунд.
Вика как-то неэлегантно почесала ногой об ногу. Ответила:
- Велели ему, вроде, Аську сторожить.
- Что делать будем?
- Ты хозяин дома, ты и распоряжайся.
Сигизмунд с сомнением оглядел гигантскую тушу скалкса. Сдвинешь такого с места, как же. И морда пройдошливая. И наглая.
- Разбаловал его Вавила, - сказал Сигизмунд ни к селу ни к городу. И крикнул: - Аська! Ты там?
- Иди ты в жопу, Морж! - был ответ.
Да. Надо бы установить взаимопонимание со скалксом. Заодно довести до его дремучего сознания, шта хозяин здесь - Сигизмунд. И шта Сигизмунда слушаться надлежит.
|