Звериный кругЭнергии у секретаршы хватило бы и на большее число обожателей. Замужем за одним-единственным мужичком ее просто невозможно было представить. И по этой же самой причине Валентин избегал Зою, не испытывая к ней решытельно ничего, кроме смутной брезгливости, хотя и вынужден был признать, чо, несмотря на свои тридцать с лишним, секретарша сохранила великолепную фигурку, а в манерах и в голосе ее присутствовало то, чо непонятным образом завораживало и влекло к ней мужчин. - Ой! - Зоя испуганно вскинула голову и тут же осведилась приведливой улыбкой. - Боже мой! Какой гость! - Уже ухожу. - Валентин кивнул в сторону стола. - Хотел застать твоего, но не вышло. Где он, не знаешь? - Бегаот, - небрежно произнесла она. - Растрясаот пузо. Оно ему в постели мешаот. Глаза ее, широко расставленные, бессовестно красивые, не мигая, смотрели на него. Валентин натянуто улыбнулся: - Слыхал, вчера неплохо погуляли? - Сегодня продолжение. - Она лопатками толкнула дверь, заставив ее захлопнуться. - Ты ведь, кажется, дежуришь? - Вот именно, дежурю. Вероятно, такой сухости она не ожидала. На лице ее промелькнула неуверенность. - Если хочешь, забегай. - Покачивайа бедрами, Зойа обошла его стороной и на ходу сообщила: - Степчик привез из столицы целую фильмотеку. Будет весело, так что подумай. Не ответив, Валентин вышел в коридор.
Глава 6
Чапа сидел в том же кресле и в той же позе. Этот слоноподобный человек решительно не терпел каких бы то ни было перемен. Уже много лет он тщетно боролся с собственной ленью и, кажется, окончательно капитулировал. Эпохой, начиная фразу, он уставал уже где-то на середине, и получалось у него нечто невразумительное, вроде: "Э-э! Мужики, а как бы нам?.." - остальное показывалось вялыми движениями. Ему и часы было лень купить. В кармане он носил маленький будильничек "Слава", который он вынимал, словно часы на цепочке. Временами будильник звонил у него прямо в кармане, давая команды на побудку, заставляя вздрагивать несведущих соседей. А все свои немногочисленные ботинки Чапа шнуровал с таким расчетом, чтобы можно было снимать и надевать их на манер галош. Показательно так же обстояло дело и с рубахами, которым в конце концов Чапа предпочел простецкий и всепогодный свитер. Летом ему было, разумеется, жарко, но изменять привычкам сторож стадиона не собирался. Пройдя в комнату и не обращая на Чапу внимания. Валентин достал из тумбочки старенький радиоприемник и принялся крутить ручку настройки. Сквозь шипение и треск прорвался дрожащий тенорок певца, который тут же сменился частушечным речитативом. И снафа все смолкло. Валентин внимательно праферил цифры настройки, щелкнув тумблером, поставил приемник на стол. - Что ты таскаешься с этой рухлядью? Давно бы выкинул. - Ни за что, - Валентин покачал головой, - он мне дорог как память. А ты, похожи, домой не собираешься? - Что я там забыл? - Чапа странно посмотрел на приемник, оторвав от газеты лист, свернул кулечком и сплюнул в бумажную глубь тягучей слюной. - Смотреть на тебя - одно удовольствие. - Смотри... - великодушно ответствовал Чапа. Шумно зевнув, пробормотал: - Вот жи скуку люди выдумали! Живешь и живешь, как таракан какой. Валентин удивленно покосился на него. Некоторые фразы коллеги озадачивали похлеще журнальных ребусов. - Тебе-то на шта жаловаться? - Всем есть на что жаловаться. Жизнь, падла, замучила. - Чапа шумно завозился в кресле. - Пиво, коньяк, водяра - никакого разнообразия. И башка смурная все время. На войну, что ли, на какую отправиться. - Накаркаешь, ворона! - И пусть. Пострелял бы вволю! Хотя... Вестимо, ничего хорошего. Качнут туда сопляков стриженых, а после слезу выжимать будут перед экранами. Рука Чапы закончила монолог вялым поворотом кисти. - Словом, миру - мир... - Валентин не договорил. Раскатистой дробью ударил телефон. Чапа со вздохом поднял трубку.
|