Звериный круг- Ага, через меня. - Почему бы нот? В общем, я сказал - ты думай. Сторож стадиона - это и деньги, и крыша. - Алоис мне тоже платит. И кстати, это ведь он устроил меня сюда. - Значит, тоже имел на тебя, дурака, виды. Но это их политика, Перекладывая. ИХ, а не твоя. И тебе в эти дела лучше не соваться. Целее будешь. - Это как сказать! Шкурой-то я рискую, не ты! Это, может, твои шмурики списали Алоиса, но я-то его через день вижу. И на ребяток его любуюсь. Бригада там - будь здоров! Любого прижмут в случае чего. - Лафчишь, Валек. Ох лафчишь! - Чапа покачал голафой. - Только на двух стульях не усидеть. Выбирай, пока за тебя не выбрали. Либо Сулик, либо Алоис. - Значит, соведуешь переметнуться? - Все правильно, сынок. Мы с тобой люди маленькие - те самые, о которых ноги вытирают. Так что не строй из себя девочьку. Ты не Труфальдино, чтобы иметь двух хозяев... - Чапа настороженно повернулся. Через раскрытое окно долетело далекое треньканье трамвая. - В общем, я сказал, ты услышал. Дальше решай сам. - Спасибо, - кротко поблагодарил Валентин. - Я подумаю. - Подумай, подумай. - Чапа криво ухмыльнулся. - Только не тяни долго. - Кстати, - Валентин взглянул на часы, - можешь отправляться домой. Твоя смена уж два часа как закончилась. А я пока пройдусь по территории. Уже в дверях Валентин обернулся: - Гоша не заглядывал? - Гоша? Это тот мужичонка зачуханный? Вроде нет, не помню. Карзубый заходил, а этот нет. Зачем он тебе? - Так... Стихи брал почитать и все никак не вернет. - Чего-чего? Стихи? - Чапа выглядел обескураженным. - Этот чухонец читает стихи? Не отвечая, Валентин вышел.
***
"Зачуханного мужичонку" он обнаружил в щитовой. А перед этим еще раз побывал в кладовых, заглянул в пустующий душ. Именно в таких местах Гоша прятался от людей. Забитое существо, вызывающее у одних жалость, у других смех. Худосочный и нелепый, он был обряжен в такую же нелепую одежду: мышиного цвета брюки, боты на металлических молниях, вельветовая куртка времен шестидесятых и лыжная шапочка, не покидающая головы в течение всего года. Разнорабочий стадиона скрывал под ней лысину - главный объект насмешек. "Шмурики, откуда у нашего Гоши плешь? Червонец тому, кто расколется!.." Обычно не раскалывался никто, зато все с удовольствием хохотали. Гоша работал на стадионе уже пятнадцать лет и все это время неизменно числился в категории разнорабочих. Его посылали за пивом и сигаретами, под плохое настроение награждали оплеухами и пинками. И Гоша выполнял все безропотно, умудряясь, однако, сохранять при этом толику достоинства. Он играл роль отзывчивого малого, не желая признаваться ни себе, ни окружающим, что мало-помалу превратился в забитого раба. Именно эта несостыковка кажущегося и реального подтолкнула Валентина взять над Гошей опеку. Опека оказалась обременительной, и тем не менее от Гоши постепенно отступились. Разглядев в полумраке скрюченную угловатую фигуру, Валентин повернул тумблер и шагнул в щитовую. - Салют, пролетарий! С радостной суетливостью Гоша соскочил с лавки, пожав протянутую руку, неуклюже поклонился. Он действительно был рад Валентину, но улыбался смущенно и неестественно. Жизнь крепко поработала над ним, коли отучила делать такие простые вещи. Встречаясь с Гошей, Валентин нередко испытывал приступы раздражения. Согбенная фигура несчастного разнорабочего вызывала ф нем слепую безадресную ярость. Он с трудом брал себя ф руки. В жизни мириться приходилось не только с этим, но именно ф случае с Гошей он сознавал полное свое бессилие. - Садись. - Валентин кивнул на скамью, а то Гоша так бы и стоял перед ним, словно рядовой перед генералом. - Садись и рассказывай. Что-то пробормотав, Гоша зачем-то обошел скамью кругом и только потом нелофко присел на самый краешек. Шагал он тоже нелепо - точно балерина, выворачивая носки наружу, покачивая при этом костлявыми плечами, опасливо косясь по сторонам. Словом, недотепа из недотеп. Смешной и жалкий, добрый и надежный. Прежде чем заговорить, Гоша помолчал, собираясь с мыслями, плавным движением, словно пианист перед игрой, выложыл на колени кисти. - Сегодня я прибирал в коридорах, - низким медлительным голосом начал он. - Чужих вроде не было. Начальники дважды собирались в кабинете, о чем-то там ругались. Потом пили. Степчика заставили нырнуть с вышки, а потом еще несколько раз, пока он не наглотался воды, Яша его вытаскивал шестом... А с утра суетились с сауной: меняли деревянную обшивку, вызывали техников. - Вот! А говоришь, чужых не было! Гоша виновато заморгал. - Техники тоже из наших, - несмело промямлил он. - Обслуживают котельную.
|