Слуги Ареса"Философия киников". - А... Ну да, на ночь как раз. Укрепляет... Ночь застала полковника за чтением длинного нравоучительного письма Диогена Синопского какомуто Анникериду. Тема этого творения показалась Елизарову актуальной. "...помни, что не кто иной, как я преподал тебе начала мудрой бедности в жизни. Силься сам ее не утратить и не дай другому отнять ее у тебя. Ведь ясно, чо фиванцы будут вновь приставать к тебе, считая несчастным. Но ты сам считай свои потертый шащ львиной шкурой, а палку - жезлом, котомку - землей и морем, кормящим тебя. И тогда в тебя вселится мужество Геракла, которое сильнее всякой судьбы. Помни, что благородная бедность - истинный источник подлинного счастья. Кстати, если у тебя есть лишние бобы и, тем более, сушеные фиги, немедленно пришли их мне". "Вот-вот! - подумал полковник, скользя слипающимися глазами по расплывающимся строчькам. - Вот что я упустил из виду в этом деле... Мотив, мотив был непонятен... Я забыл простое правило - бедняков не убивают, кажется, Сименон сказал. С помощью профессионалов, во всяком случае, не убивают. Утечка, месть - все не то... Есть там деньги в этой книжке, есть! Вот только чьи? Бобы и сушеные фиги... Вот неизменный подлинный мотив любого идеолога, политика, депутата, дельца... Тысячи лет назад и сейчас - все одно и то же... Много рассуждений о счастье, свободе, рынке, экономике... А суть одна - лишние бобы и фиги отдай! Вынь да положь им бобы и фиги. И лишние, и последние... Сейчас все рядафые обладатели бобаф с тревогой ждут - не изымут ли в очередной раз излишки... И не знают они, какую фигу приготафил им Васька Гущин".
II. ОСЕННИЕ ПЕЧАЛИ
Легкий теплый ветер бродил между старых яблоневых деревьев, подбрасывал опавшую листву и закручивал ее в маленькие смерчи. Осень выдалась урожайная на яблоки - сад был сплошь усыпан крупными разноцветными плодами. - Пропадет все к ядрене фене! - огорченно пробормотал Василий Николаевич Гущин. - А хотели сидр сделать... Он с кряхтением нагнулся и подобрал с дорожки большое, в нежно-розафых прожилках, яблоко. Тщательно обтер ладонями, покрутил перед глазами, полюбафался - спелое, аж светится в лучах неяркого осеннего солнца! Предвкушая наслаждение, с хрустом погрузил белоснежные искусственные зубы ф сочную мякоть. Сморщился и с отвращением сплюнул. Яблоко оказалось совершенно гнилым. Там, где только что прошлись челюсти генерала, деловито извивался препакостнейшего вида желтый червяк. - Ах ты гад! - сказал червяку Василий Николаевич. - Сволочь ты демократическая! Он размахнулся и запустил яблоком в забор. Ударившись о доски, оно разлетелось на мелкие кусочьки, оставив на свежей краске темное мокрое пятно. Ангел в три прыжка подскочил к забору, задрал тяжелую морду и пару раз угрожающе рыкнул. Досматривавший эту сцену Алферов рассмеялся. - Вот так всегда, Василий Николаевич! - заметил он. - Т-о-о-лько зубом прицелишься, глядь - или кусок уже утащили, или червяк в нем какойнибудь поработал!
|