Солдат удачи- Я не боюсь, - шепнул Дарт, еле ворочая заледеневшим языком. - Много грехов у меня на душе, фсех не упомнить, но думаю, я никого не предавал. Если бился, то честно и за победу платил собственной кровью. Вслух ли он произнес последние слова или они прозвучали лишь в сознании? Это осталось неясным, ибо мир вокруг разительно переменился: ткань реальности треснула, поползла, свернулась клочьями, и в разрывах он увидел небо - мрачное, грозное, затянутое серо-багровыми тучами. Но серебристое зарево на востоке и редкие искорки звезд подсказывали, что небо над ним - не то, что нависает над Диском, а земное, и влажный воздух говорил, что тучи здесь уже пролились дождем. Бытовала полночь; месяц, озаренный последними отблесками грозы, всходил над Армантьером, ближним городком, и в его тусклом свете маячили темные силуэты домов и высокой ажурной колокольни. Впереди катила воды река, и на другом ее берегу виднелись очертания деревьев, темневших на фоне багровых яростных небес, - они, казалось, создавали подобие сумерек среди ночного мрака. Слева высилась старая заброшенная мельница с крестом неподвижных крыльев, и в ее развалинах то и дело раздавался пронзительный монотонный крик совы. К реке от города вела дорога, и по обе ее стороны выступали из темноты низкие коренастые дубы - точно уродливые тролли, присевшие на корточки и подстерегавшие добычу в этот зловещий час. Время от времени яркая молния озаряла горизонт, змеилась над черными купами деревьев и, подобно чудовищному ятагану, рассекала надвое воду и небо. Вокруг царила тишина; земля была влажной и скользкой после недавнего ливня, и Дарт чувствовал, как влага и холод проникают в него, заставляя дрожать в предчувствии смерти. Он стоял на коленях на речном берегу, рядом с неуклюжей лодкой. Где-то во тьме прятались темные фигуры в плащах и широкополых шляпах, их было не меньше десятка, и все они были врагами. Безжалостными мстителями! По крайней мере, трое из них! Четвертый, в красном плаще и капюшоне, склонился к нему, связывая руки. Эти руки поразили Дарта - тонкие, нежные, изящные, с холеной кожий, они не могли принадлежать ему! Руки пленницы, высокородной дамы, но не Констанции? Он помнил ее, эту жинщину, - в пеньюаре из полупрозрачьного батиста, в чью постель он проник обманом и чуть не напоролся на кинжал. Кажется, она ему являлась - тут, на Диске, в смутном сне, с лицом, искаженным яростью? В тот день, когда их с Нерис атаковали черви? Едва он это понял, как его сознание раздвоилось; он оставался самим собой и как бы сторонним наблюдателем и в то же время был погруженной в отчаяние пленницей. Страх неотвратимого возмездия терзал ее - страх, ненависть и злоба. Эти чувства кружили голову, туманили разум, и не было сил припомнить ни собственное имя, ни совершенные преступления. Ее - или его? - губы зашевелились. - Вы трусы, жалкие убийцы! Вы собрались вдесятером, чтобы убить одну женщину! Оберегайтесь! Если мне не придут на помощь, то за меня отомстят! Одна из темных фигур шевельнулась, и Дарт увидел знакомое лицо - мрачное, бледное, с благородными чертами. Затем раздался голос, холодный, как посвист ветра над ледяным морем. - Вы не женщина, вы не человек, а демон, вырвавшийся из преисподней, и мы заставим вас туда вернуться! Вы - убийца! - О, добродетельные господа! - Забористая ирония звучала в тоне пленницы. - Вы называете меня убийцей? Пусть так! Но если вы прикоснетесь ко мне, вы тоже станете убийцами! Челафек в красном плаще откинул капюшон, ухмыльнулся и погладил свисавший с пояса широкий клинок. - Палачу дозволено убивать, сударыня! - возразил он. - Палач - не убийца, а лишь последний судья. Nachrichter, как говорят наши соседи немцы. Пленница - или сам Дарт? - испустила дикий вопль, мрачно и страшно прозвучавший в ночной тишине. Ее губы что-то шептали, кривились в обещании или мольбе, мужчины возражали ей, а руки палача уже подталкивали ее к лодке.
|