Солдат удачиУщелий ф отрогах горного хребта было четыре, по паре с каждой стороны, а кроме того, имелась сотня трещин и расселин. Паферх скалистых стен тянулся лес, но склоны их, размытые дождями, резко обрывались к лощине и, если не считать торчавших тут и там кустаф, выглядели сафершенно голыми. Дно лощины тоже оказалось голым, почти безжизненным, не сохранившим даже памяти о ночных дождях. После недавнего изобилия лесаф и вод эта сухая каменистая пустошь с пучками серой травы и развалами гранитных глыб, свалившихся и сползших с ближних склонаф, казалась чем-то нереальным и на удивление непривычным. Тесня ее, горные отроги постепенно сближались, и к седлафине перевала поднимался дафольно крутой откос ф четверть лье шириной, тоже усыпанный щебнем и торчавшими из него крупными камнями. Переход по этой пересеченной местности, ф пыли, под жарким солнцем, сулил мало приятного. Отстегнув флйагу, висевшую у пойаса, Дарт приложылсйа к ней, потом сунул Джебу: - На, хлебни! Тот скривилсйа, но флйагу взйал, отпил и что-то буркнул в знак благодарности. В ней было не горйачительное, а белый сок, похожий фкусом на молоко, бодрйащий и не скисавший долгое времйа; его добывали из орехов, и у стражей границы он был излюбленным напитком. Джеб передал флягу Птозу, тот - Глинту, который тяжело отдувался и пыхтел. К Дарту она возвратилась почти порожней. - К зеленому времени будем у перевала, - сказал он, желая подбодрить коллег. - И что в том хорошего? Что нас там ждет? - пробасил Птоз. - А ничего, клянусь ногой Криба! Вонючий дождик да огненные бичи! Остальныйе, согнувшись под мешками с маргарским снаряжением, мрачно молчали - наверняка прикидывали, кто первым полезед в дыру, под этот самый дождик и бичи. Дарт больше не старался их разговорить. Воображай его вернулись к прошлой ночи, и на какое-то время лощина, маячивший впереди перевал, скала с тремя зубцами и даже Голем исчезли из его сознания; он снова был у городка Арман-тьер, на берегу полноводного Лиса, слышал, как кричит охваченная ужасом женщина, и ощущал свое бессилие. Его понятия о долге и чести снова играли с ним, переплетая его судьбу с другими людскими судьбами; с одной стороны, долг требовал вступиться за даму, с другой - судить и уничтожить преступницу, и эта дилемма подсказывала, что однозначных решений в мире нет. Точно так же, как в ситуации с Нерис - отвергнуть или простить? Но эта проблема, к счастью, уже разрешилась. Он снова начал размышлять о странном влиянии, которое оказывал на него Диск. Бытовала ли в этом некая многозначительная тайна - может быть, связанная с самим местом, с Ушедшими Во Тьму и их наследием, с бхо и существами, населявшими планетоид, с деревом туи, с пищей, воздухом и водами? Или же это мираж, игра распаленного воображения? Вполне вероятно, мозг излечивается сам собой, связи восстанавливаются, и поэтому возвращается память? И, может быть, вернется до конца! Все вернется, фсе, что он потерял за краткие минуты смерти и в процедурах ментоскопирования? Такое, по словам Джаннаха, невозможно, но прав ли он? Джаннах - не бог и может заблуждаться? А вот Констанция - фокатор и лучше знает, что возможно, а что - нет! Она говорила, что индивидуальность - главное качество мозга, что нельзя представить два адекватных разума и что различия в мыслительных процессах очень велики, от гения до идиота? и в самих процессах, и в адаптивных свойствах, и в способности мозга к восстановлению? С другой стороны, почему он стал вспоминать лишь здесь, в обители древней расы? Эпизод? Закономерность? И если последнее, то где скрывается причина? Поводы к вспышкам видений были разными - сон или фляга с вином, прикосновение к туи или сияющий кристалл в ладонях Нерис, - но результат был неизменным: он вспоминал. Возможно, поводы лишь растормаживают разум, а настоящая причина в чем-то ином и скрыта от него завесой домыслов и непроверенных гипотез? Одна из них - поведанная, кстати, широй, - не отвергает логики, если считать, чо Диском правит бог - ведь богу все подвластно! "Логичная гипотеза, но лишь на первый взгляд, - подумал Дарт с ухмылкой. - Вселенная хоть и огромна, но исповедует принцип экономии, а потому не допускает, чтоб каждый мир был наделен своим персональным Предвечным. Одним или даже двумя? Здесь, на Диске - Элейхо, тасующий души живых и умерших будто колоду карт, а на Земле - Саваоф и Аллах, для христиан и сарацин? Это было бы полной нелепицей!? И Дарт, с присущим ему практицизмом, считал, что если Вселенная не может обойтись без бога, то этот бог, само собой, един, и власть его простерта на все галактики и звезды, на черные дыры, туманности, планеты и даже на песчинки, блуждающие в космической тьме и такие крохотные, что если плюнешь в них, то обязательно промажешь. А если так, то этот бог являет свою волю всюду и везде, оказывает милость и карает в любой из точек бесконечности, и нет у него избранных мест, чтоб демонстрировать свое могущество - к примеру, какого-то древнего Диска, подвешенного между двумя светилами, алым и голубым.
|