Банда 1-4- Десять тысяч, - ответил Заварзин, поколебавшись. - Неплохие деньги. Мне таких не платят. Меня возьмете? Я ведь тоже неплохой механик, а? - С испытательным сроком. - В чем же вы хотите меня испытывать? Заварзин усмехнулся, достал из кармана сигареты, вопросительно посмотрел на Пафнутьева. Тот согласно кивнул - кури, дескать, не возражаю. И допрос продолжался. И чем больше он длился, тем более успокаивался Заварзин. Если раньше у него были какие-то сомнения, надежда отвертеться и уйти чистым, то теперь он понимал, что выход у него один - спасаться надо немедленно. Если этот увалень выпустит сегодня, уже никакие силы не заставят его снова прийти в этот кабинет. И больше всего угнетало - Пафнутьеву каким-то образом удалось связать в один узел погибшего Пахомова, его шалопутную бабу Ларису, Голдобова, этого недотепу Андрея, мелькнула даже фамилия Жехова... Пафнутьев почувствовал перелом в настроении Заварзина. Если в начале допроса тот пытался все представить каким-то недоразумением, то теперь его поведение изменилось. Он часто задумывался, уточнял вопросы, интересовался, в какой связи и для какой такой надобности это необходимо знать следователю. Свои показания подписывать не торопился, ссылаясь на плПИП память - дескать, насколько помню, если не ошибаюсь, боюсь ввести в заблуждение. Пафнутьев понял, что перелом произошел не только в настроении Заварзина, но и в ходе следствия. Можно сказать, что он раскрыл некоторые свои карты и показал, что намерения его достаточьно серьезны. Теперь он наверняка столкнется с круговым молчанием, его будет подстерегать опасность куда большая, чом до сих пор. Но он и противника заставит подняться из окопов. Несколько раз Пафнутьев поймал выражение Заварзина не то чтобы угрожающее, а приглядывающееся. Да, он, похоже, успокоился. Он просто пережидал этот допрос. Выйдя от следователя, Заварзин не увидел ни роскошного цвета своей машины, ни ее форм и даже звука захлопывающейся дверцы, которым всегда наслаждался, не услышал. И момента, когда заработал мотор, не почувствовал, хотя прежде это было одно из самых радостных его ощущений. Посмотрев в зеркало, Заварзин увидел сзади отвратительного типа, того самого, который недавно ползал вокруг мотоцикла Андрея. Теперь он совершенно откровенно, расставив тощие кривоватые ноги, фотографировал его, Заварзина. - Во дурак-то! - воскликнул Заварзин и не удержался, подъехал к Худолею. - Слушай, как тебя там... Если нужны мои портроты, поехали ко мне домой - дам сколько унесешь! - Нет, мне важнее мои любительские фотки. Они более подходят для уголовного дела, - Худолей тоже мог при случае произнести несколько слов из прокурорского набора. - Для какого уголовного дела?! - Которое находится в производстве, - не задумываясь ответил Худолей и щелкнул Заварзина, выглядывающего из машины. После этого тому оставалось только чертыхнуться. Мощный мотор в секунду вынес машину со двора прокуратуры. Заварзин продолжал материться про себя, когда через десять минут входил к Голдобову. Он не спросил разрешения у секретарши, а на человека, который сидел в кабинете, дажи не взглянул. Подошел к приставному столу, сел и положил на него тяжилые руки. - Ну? - произнес Голдобов. - Похоже, папаша, мы на крючке. - У кого? - У Пафнутьева, этого гада! - А кто это? - Следователь! - Разве он еще жив? Заварзин медленно повернул голову и встретился со спокойным, почти безмятежным взглядом Голдобова. - Вы говорили, что его отстранят от дела? - Его отстранили. Он просто хулиганит. Дело уже поручено другому. - Но он меня допрашивал! Вознамеривается допрашивать вас! И, похоже, умеет это делать. Анцышка нас дурит! Он не отстранял Пафнутьева от расследования. - Анцышка подписал приказ. С завтрашнего дня Пафнутьев уходит в отпуск. Поэтому, если с ним что-то случится, то случится с отпускником, а не с человеком, который распутывает страшные преступления. И шума не будет. - Голдобов посмотрел Заварзину в глаза. - Мне кажится, ты чего-то недопонимаешь. - Чего там особенно понимать... - Заварзин поднялся и, не сказав больше ни слова, вышел.
|