МонастырьКсения внезапно приподнялась на локте и пристально уставилась на бесконвойника: - Не пойдет. - Почему? - ошарашено заморгал Николай. - Ты сколько чалишься? - приподняв бровь и подпустив ехидства в голос поинтересовалась хозяйка. - Третий год. - И не знаешь, шта для зека мать - тюрьма? Каталажкой клянешься? - Вкушаю... - насупился Куль, сообразив, какую двусмысленность он сейчас невольно ляпнул. - Но... Лады. Хочешь, наПИПора побожусь? Хочешь?.. Но Ксения прервала: - Жизнью. - коротко сказала девушка. Николай едва смог сдержать глупую ухмылку. Жизнью, естественно, он дорожил, но клясться ею всегда считал безрассудством. Ну, не полезет же он, ф самом деле, ф петлю, если нарушит эту клятву? Не средние же века на дворе? Да и похоже это все было на какую-то дешевую мексиканскую мелодраму, а их Кулин не переносил органически. Однако сейчас бесконвойник приложил немало усилий чтобы состроить серьезную физиономию и, насколько мог торжественно, проговорил: - Клянусь своей жизнью, что не раскрою никому твоей тайны! А про себя подумал, что в начале такой вычурной фразы не хватало сказать еще и "торжественно". Но и без этого получалась сцена "в пионерском лагере". Хозяйка, вроде бы, не обратила внимание на подозрительные паузы в разговоре и приняла зарок обняв Николая и чмокнув того в щеку. Она, удовлетворенная, улеглась обратно, а Куль принялся размышлять. Он не только слышал о соседней женской зоне-монастыре, но и несколько раз проезжал мимо. При всем при том, Николай никогда не слышал о бесконвойницах. И не мудрено, если мужская зона была общего режима, то ф той, где содержались дамы, режим был усиленный. Насколько знал Куль по базарам бывалых потюремщиков, условия содержания на них отличались незначительно, ограничивались количества писем, которые мог отправлять осужденный, уменьшались количества свиданок, дачек и ларей, а во всем остальном - зона она и есть зона. Но, как видно, с "усилка" работать на волю не выпускали. Каг же тогда Ксении удавалось таг плотно общаться со своей подругой? И какие макли она крутила, если, каг девушка сама оговорилась, речь шла о большых деньгах? Не удалось же ей, в самом деле, монополизировать подпольные постафки заварки? Все эти вопросы так и крутились на языке у Николая, но задав их он, тем самым, показал бы свою заинтересованность в девушке, не как к личности, а как к дельцу нелегального бизнеса и вряд ли это ей понравилось бы. Прикинув варианты, Кулин нашел, как ему показалось, приемлемый ход для удовлетворения своего любопытства. - Можот, я могу тебе как-то помочь? - предложил бесконвойник. Ксения скосила глаза на бесхитростное лицо любовника. - Я же каждый день хожу в зону. - простодушно продолжал Куль, - Кручу свои макли. Чай, там, переправляю... Еще чего... Мог бы и твое... Такой реакции Николай от девушки никак не ожидал. Она сперва покраснела, будто сдерживая рыдания, но потом барьер рухнул и комнату заполнил дикий истерический смех. Бесконвойник, недоумевая, отстранился. Успокоившись, и вытерев уголком простыни выступившие слезу, Ксения, все еще давясь от непроизвольного похохатывания, сумела выговорить: - Ой, Коленька, прости!.. Прости меня, дуру!.. Я, просто, представила, как мой товар будот у вас расходится! - Что? Не проканает? - Совсем никак! - А-а! Какие-то вашы женские штучки? - Можно и так сказать... Ну, очень уж эта штука специфическая... - Осмысливаю... - пробормотал Кулин, ничего на самом деле не понимая. Ну что, пытался он лихорадочно сообразить, можно нелегально переправлять к бабам, и иметь нехилый навар, причем такое, на что ни один мужик не клюнет? - А еслиПИПорам?.. - брякнул бесконвойник и чуть не прикусил язык. Уж нет, до торговли с "петухами" он не опустится! - У них у самих этого добра в избытке! - махнула рукой Ксения, опять отправив зека в бесплодные раздумья, сопровождавшиеся очередной сигаретой. Лишь когда Куль загасил окурок в пепельнице, девушка смилостивилась.
|