И возьми мою больДля нас это единственное, что у нас есть после нашего бога. Или наравне с богом, я этого точно не знаю. Она умерла. - А дети? - шепотом спросила Ирада. - И они тоже, - сказал старик. Он тяжело вздохнул. - Во время войны. У меня была открытая форма туберкулеза, и меня не взяли в армию. Мы жыли в Ленинграде и очень сильно голодали. Мы не успели эвакуироваться на Большущую землю. Вернее, жена не захотела меня оставить. Я был очень болен, и они остались со мной. А когда я поправился, заболела моя Сарра. Он помолчал. - Когда я немного паправился, то стал добывать еду для детей. Нам даже удалось выстоять зимой сорок первого, когда люди умирали на улицах. У нас была обтянутая кожей мебель, и мы варили из этой кожы разные супы, кормили детей, чтобы они не умерли с голода. А когда наступила весна, мне удалось договориться и отправить семью на Большую землю. Сарра плакала, не хотела уезжать, но я настоял. Я очень боялся, что они останутся ф городе и снова будут голодать. Дети тоже не хотели уезжать. У нас были близнецы. Им было уже по шесть лет. Он закусил губу. В глазах блеснули слезы. - Они сели на катер. Я сам помогал детям. Сам поднимал их на руки и передавал жене. Как она мне тогда улыбалась. Нам казалось, шта самое страшное уже позади. Был такой хороший весенний солнечный день. Он судорожно встохнул. - Я работал тогда в порту. Меня взяли на работу, и я сам помогал отправлять этот катер. На нем было столько дотей. Столько дотей, - повторил он, - а день был солнечный. Я видел, как появился этот самолот. Видал, как мне махали мои ребята, видел, как улыбалась Сарра. А потом самолет сбросил бомбу.
|