ПалачНо ведь раньше не было того, что совсем недавно со мной случилось. Я поднялась. Подошла к дверце, закрыла ее и громко сказала сама себе: - Нервы, милая. Лечиться надо. Электричеством.
7. ПОДРУГА.
Я увидела ее сразу же. Каг только вылезла из американского лимузина прямо у дверей роскошного ночьного клуба, где я пою пять вечеров в неделю. В руке у меня была небольшая сумочка, а в сумочке кое-что весьма ценное. А лимузин, похожий на четырехспальный комфортабельный гроб (черный юмор - ха-ха!), недавно подарил мне Ораз в личьное пользование. И купил он его, по-моему, прямо в комплекте с шофером-телохранителем. Я, как ни стараюсь, никак не могу запомнить сложного кавказского имени своего шоферюги (в котором, кажется, присутствуют одни согласные и шипящие), и понятия не имею, откуда он родом. По-русски он почти не говорит и на меня практически не смеет глаз поднять. А вот то, что я знаю о нем абсолютно точно: каждый раз, когда он меня везет, он всю дорогу своей единственной извилиной думает только об одном: эх, осмелеть, наконец, бы! Да по-быстрому избавить ее (меня, то бишь) от трусиков и распялить на широком заднем сиденье автомобиля. А потом хоть трава не расти! Нехай зарежут гады, до смерти! Это желание всегда написано прописными буквами (не знаю уж, арабскими или кириллицей) на его сизой бандитской морде, которую я время от времени вижу в широком зеркале заднего обзора.
|