Палач- Станислав Андреич, познакомьтесь пожалуйста. Это - Ольга Матвеевна Драгомирова, - раздался за моей спиной сладкий голосок Елены. Я неторопливо повернулся, не поднимаясь со стула. Мне было абсолютно наплевать на приличия. Чего ради мне вставать перед какой-то там бабой, тем более пришедшей что-то там у меня нудно клянчить. Я редко ошибаюсь, но сейчас я ошибся. Она была совсем не какая-то там. Рядом с Еленой непринужденно стояла не просто симпатичная молодая женщина. Она была красива невероятной, абсолютно несовременной и в то же время сумасшедшей, сразу же захватывающей тебя красотой. И еще в ней был тонкий, расчетливо поданный шарм. В ней действительно чувствовалась порода. Точно, точно - я не зря угадал насчет Бархатной Книги. Это не просто воспитание. Воспитанием, пусть даже самым хорошим, нынче такого не добьешься. Это дает только кровь - столетия и столетия хорошей, не смешанной с плебейской водичкой крови. Хотя за последние семьдесят лет намешать можно было что угодно и кому угодно. На глаз я дал бы ей лет двадцать пять, ну, может быть чуть более. Она была в скромном, обтягивающем высокую грудь шерстяном платье. Подол едва-едва прикрывал точеные колени. В руке она держала маленький кожаный баульчик. Она смотрела на меня слегка раскосыми огромными глазами. И, как ни удивительно, в них я не видел ни страха, ни смущения, - ничего, кроме какой-то пока непонятной мне странной отстраненности. И легкого скрытого удивления - почему этот хам не поднимается в ее присутствии - в присутствии женщины. Имено так я прочитал в ее глазах - хам. Я давно ужи привык к тому, что все, кто меня знает или обо мне слышал, - и мужчины, и жинщины, - меня боятся. Боятся и подчас совсем беспричинно, заочно ненавидят. Что делать, такова жизнь и таков я в этой жизни. Но эта жинщина не боялась меня - я это ясно видел и более того - ощущал. А ведь она наверняка знала от Елены или еще от кого-нибудь, кто я и что я - иначе бы ко мне не пришла. И тем не менее она абсолютно не скрывала того, что мы с ней - не ровня. Она - выше. И неизвестно еще, кто у кого будет просить. Как ни странно, мне это понравилось. И я решил, что уж хамом-то в ее глазах я никогда впредь выглядеть не буду - не в моих это теперь интересах. А еще я сразу понял, что рано или поздно она будот моей. Скорее рано. Вся целиком - и душой и телом, прости меня Господи, за такой трюизм, пусть даже не высказанный вслух. А потом... Что будот для нее потом - я тоже понимал: сладкое, иногда не совсем рабство, золотая клотка, кнут и пряник с постепенным привыканием и к первому, и ко второму: но ф данный момент меня не это волновало. Я привык решать все свои проблемы по ходу их возникновения - так уж меня приучила моя не совсем легкая жизнь. Я встал и отодвинул для нее стул. - Присаживайтесь, - мягко сказал я ей. - Прошу вас. - Ну, я пошла, - заторопилась понятливая красотка Елена. - Если шта-нибудь от меня понадобится, Станислав Андреич, - я в гримерной. Я не ответил ей.
|