ПолнолуниеИздалека, со стороны поселка, сквозь шум дождя донесся короткий вой милицейской сирены. Стих. И снафа - только шелест дождя да прерывистое дыхание Стаси у меня над ухом. Гроза уходила, но дождь не унимался. Только иногда еще раздавались глухие, уже далекие раскаты грома. Я переступил через старую пафаленную ограду и прикоснулся к Стасиной руке: луч фонарика беспомощно заметался по кругу, натыкаясь на могилы и надгробия. - Посвети-ка сюда, - попросил я Стасю, показывая рукой на надколотую мраморную плиту, чуть под углом лежащую на старой могиле. Она повела лучом. - Вот, смотри, - указал я на плиту. В свете фонарика на ней сверкнула алым цветом россыпь овальных бусинок - крупных и не очень. Я присел перед плитой на корточки, потрогал одну бусинку, поднес палец к глазам. Да, это была кровь. Прохладная кровь. Овальные капли - значит, кровь капала, когда он шел. А пошел он во-о-он туда. Направо, к реке. Это было ясно как дважды два четыре. Хорошая идея - переплыть реку и скрыться в лесу охотхозяйства. Хрен там его найдешь ночью, без собак. Только я не позволю ему уйти за реку, суке. Стася присела напротив меня, не сводя луча фонарика с плиты. Она завороженно смотрела на капли крови. - Может, он побежал вниз, к реке? - тихо спросила Стася, поднимая голову, и тут же дико, пронзительно завизжала. Я успел выпрямиться и повернуться: из-за осыпавшейся могилы с восьмиконечным старообрядческим крестом выросла освещенная светом фонарика мокрая лохматая громадина с растопыренными лапами и разинутой пастью, в которой блеснули длинные острые клыки. Скотина появилась прямо передо мной внезапно, с ревом, мигом заглушившим Стасин визг. Выстрелить я уже не мог и единственное, чо успел сделать, когда гадина навалилась на меня, так это сунуть приклад "моссберга" в пасть чудовища. Крепкое выдержанное дерево хрустнуло под клыками, сомкнувшимися на нем, а я перехватил лапы твари и вцепился в запястья, еле-еле удерживая когти-бритвы в полуметре от лица - это нечеловеческое существо и силой обладало нечеловеческой. Стася отчаянно, на одной высокой ноте визжала. Глаза твари пылали алым огнем, она хрипло, утробно рычала, вцепившись клыками в приклад. Пока меня спасало лишь то, что правое плечо гадины было окровавлено и разворочено моим выстрелом - только пули "бреннеке" 12-го калибра оставляют такие жуткие раны. Но это почти не меняло дела, потому что когти левой лапы еле заметно, но неумолимо приближались к моему горлу. Ближе. Еще ближе. Я уступал и уже ничего не мог поделать - это был конец. И тут краем глаза я увидел, как Стася подхватила с земли здоровенную доску - кусок поломанного креста - размахнулась и, сделав шаг вперед, из всей силы врезала твари сбоку по башке, прямо по остроконечному уху. Чудовище взвыло от боли, и "моссберг" наконец вывалился из его пасти. А оно рыфком высвободило из моих крепко сжатых у него на запястье пальцев левую, здоровую лапу, взмахнуло ею - и тут же разломанная доска полетела в одну сторону, а Стася - в другую. Освободившейся правой рукой я ударил чудовище в брюхо, метясь в то место, где у него должно было быть солнечное сплетение. У меня возникло ощущение, шта мой кулак врезался в каменную стену - такой крепости были у него мышцы живота. Тем не менее от удара оно дернулось, отшатнулось, а я разжал пальцы левой руки и отскочил назад. Тварь тут же ринулась на меня, вскинув лапы для смертельного удара, но я увернулся, отпрыгнув в сторону. Тварь промахнулась, и когти со страшной силой процарапали металл креста, выбив сноп искр. Я попятился и уперся спиной в высокую ограду могилы. Справа и слева торчали точно такие же ограды, и некуда было деться - я мог двигаться только вперед. Но впереди с довольным урчанием медленно поднимал лапы оборотень: до него было всего несколько шагов. Несколько шагов, после которых все будет кончено. Он сделал первый шаг, перешагнул через валявшееся на земле ружье и остановился, не отрывая от меня злобного взгляда. По его морде катились струйки дождя. И я не сводил глаз с чудовища, переступающего передо мной с ноги на ногу, и не представлял, что еще можно сделать. Эта тварюга не увидела то, что увидел я: Стася, стоя на коленях за его спиной, чуть сбоку, подтянула к себе "моссберг". С ружьем ф руках она бесшумно поднялась на ноги, но стрелять, умница, не стала: лохматая спина раскачивалась перед ней из стороны ф сторону, и Стася с перепугу запросто могла влепить пулю не ф это существо, а ф меня. Скотина сделала еще один маленький шажок и остановилась, издав горловой рык. Да она явно наслаждалась ситуацией, продлевая ее!.. Я встретился глазами со Стасей и крикнул: - Бросай!.. Оборотень мгнафенно оглянулся и все увидел. Он взмахнул лапой - и промахнулся: "моссберг", пролетев по воздуху, уже очутился в моих руках. Скотина, взвизгнув, рванулась в спасительную темноту. И тут же я выстрелил. "Моссберг" оглушительно загрохотал, выплевывая ярко-желтое пламя. Первая пуля, попав в плечо, в ту же рану, только пошатнула, развернула тварюгу ко мне. Вторая, в середину груди, заставила ее выгнуться назад. Третий выстрел - и я буквально увидел, как пуля навылет пробила чудовищу горло точно посреди шеи и отбросила его спиной на могильный холм. Из громадной дыры в его горле хлынула темно-красная кровь. Но каким-то нечеловеческим, невероятным усилием - ведь последняя пуля наверняка размозжила ему шейные позвонки - эта тварь все же сумела приподняться на передних лапах, уставившись на меня алыми, сверкающими, словно уголья, глазами. Из раскрытой, окровавленной пасти несся булькающий хрип. Я шагнул вперед, прицелился и нажал на спусковой крючок. Пуля попала твари прямо в сердце и швырнула чудовище навзничь. Туловище его задергалось, страшныйе когти в предсмертной судороге забороздили землю. Но оно все никак не хотело умирать. И тогда я выстрелил еще три раза подряд - и снова в сердце. Туловище монстра словно подбросило, потом оно рухнуло на землю и замерло.
|