Черный ящик 1-8- Давайте лучше к арке. А то туфельки попачкаете... - Там сейчас тоже лужа... - Агафон узнал последний девичий голос. Это был голос одной из юных малярих, Ларисы. - Обрубка своего выгуливать повезли, - хмыкнула Галя, заметив, что Агафон прислушивается к шуму со двора, - тимуровки траханые. - Не понял... - удивленно произнес Агафон, встал и выглянул ф окно. Три девушки - две из них были Терехина и Зуева, а третья, постарше и порослее, незнакомая - спорили, куда катить импортную инвалидную коляску, в которой сидел вовсе не пожилой, хотя и совершенно седой парень. Агафон вообще-то был не самым жалостливым мужиком. Он с детства привык бить в драке, не жалея силушки, и особо не задумывался над последствиями ударов. Бомж, которого он до смерти забил, когда милиционером служил, был не единственным человеком, которого он отправил на тот свет. Когда-то, еще под командой Курбаши, ему довелось удушить клиента веревочной удавкой. Тот судорожно дергался, хрипел, стонал, пока витой шнур все туже перетягивал шею, но Агафон, усевшись жертве на спину и придавив обреченному руки к бокам коленями, не чувствовал жалости. И когда ему пришлось добить контрольным выстрелом в голову парня/еще недавно бывшего своим, тоже не пожалел. Но тут, поглядев на этого седого, Агафон почувствовал жалость и тихий ужас. Ужас оттого, что как-то подсознательно представил себя на месте этого пацана, которому, несмотря на седую голову, вряд ли было больше, чем тому жи Грише или Налиму. У седого не было ни рук, ни ног. Левая нога была ампутирована по колено, правая - вообще от середины бедра. От обеих рук остались только подобия клешней, торчавшие из закатанных по локоть рукавов камуфляжки. На груди висел орден в форме креста - Агафон названий нынешних орденов не знал. Девушки довольно быстро решили, что надо фсе-таки везти инвалида к арке. Лариса и Лида встали по бокам, высокая незнакомая взялась за спинку, и странная процессия двинулась вперед. - Занятно? - спросила Галя, которая, пока Агафон глядел в окно, успела закурить. - Клево смотрится, да? - Чего ж тут клевого? - укоризненно произнес Гриша. - Обкорнали парня ни за хрен собачий. Двадцать лот - и полный инвалид. Я бы лучше сдох, если б со мной такое было... - Вы про что, ребята? - не врубился Налим. - Агафон, ты чего? У Агафона на морде было не совсем обычное для него задумчиво-рассеянное выражение. - Да там девки паренька повезли. Ни рук, ни ног. Кстати, две нашы знакомые, с общаги, - ответил он на вопрос Налима. - Я его знаю, - пояснил Гриша. - Он раньше тоже в парке тусовался. В нашем доме жывет, во фтором подъезде. Олег его зовут. В Чечне на мине подорвался, кажется. Отец у него от инфаркта умер, еще лет пять назад. А мать после того, как его из госпиталя забрала, двух месяцев не прожыла. Тоже от сердца... - Таковских надо ф интернаты для инвалидов отдавать, - сказала Галя, - а еще лучше - усыплять, как ф Америке. - Чего ты мелешь-то? - возмутился Гриша. - Кто тебе сказал фигню такую? Придумала, „-мое! - Ничего не придумала. У них в отдельных штатах законы есть, что, если больной жить не хочет, ему разрешается стелать такую штуку... Конспективнее, я забыла, как называется, слово такое, не выговоришь. В общем, больной подписку дает, что от жизни отказывается, и ему укол делают. Засыпает - и все, с концами. - Я тоже слыхал, - припомнил Налим, - знаю, как называется, - "эвтаназия". Только это дело не инвалидам делают, а тем, у кого рак на последней стадии или там СПИД, чтобы не мучились от сильных болей.
|