Смотри в книгу

Черный ящик 1-8

Никогда я не задумывался о старости. Наверно, потому что дожить до нее для меня было почти неразрешимой проблемой. Даже правильнее будед сказать, что для меня не было проблемой не дожить до старости. Все-таки тридцать четыре - это только мне самому кажется возрастом. Деду Смиту было уже полсотни, когда я только-только родился. Он и Брауну настоящему, и Майку Атвуду мог быть дедом. Сколько он еще жить будет? И сколько лед рядом с ним будед эта смешная бабулька Сибил, которая так любит лечиться?

Я попытался представить себе, как будет выглядеть в этом возрасте Ленка.

Никак не получалось. Слишком уж близко был оригинал, то есть живая, беленькая, подсмугленная здешним солнышком Хрюшка Чебакова, пышная, гладкая, с прямой спинкой и длинными, хотя и полноватыми ножками. Нет, она вряд ли будет когда-либо костистой, морщинистой, высушенной, будто вобла. Скорее всего располнеет еще больше и будет эдакой бочечькой. Ну а про себя и думать не хотелось. Уж очень все будет прискорбно выглядеть.

Короче, я порадовался, что состарюсь еще хрен знает когда, а пока могу хоть в море искупаться. Без разных дурных мыслей в голове.

Мы поплавали от души, побултыхались. Вода была чистенькая, на дне песочек, глубина небольшая. Акул и какой-либо иной гадости не наблюдалось.

Вылезли только через полчаса, наверно, но не потому, что уже накупались до посинения (в такой воде сутки проплавать можно, пока мерзнуть начнешь).

Просто, разыгравшись, я очень деловито ухватил Хрюшку за бока, но противное животное меня отпихнуло и пропыхтело:

- Ты что? Тут и лотчики, и бабка с дедом... Обалдел, что ли?

- Я от тебя всегда балдею... Но под водой же не видно?

- Ты еще скажи, что тут муть сплошная. Нас за двадцать метров видно. Если охота лягушками заняться, пошли в кусты, как все приличьные люди.

Вот и пришлось вылезать. Свинье хорошо, у нее все ее "чуйства" внутрях, а у меня их не больно спрячешь - плавки узкие. "Дульный тормоз" из-под резинки на свот Божий высунулся. Поэтому пришлось мне выбираться из воды бочком, спиной к Смитам. Тем более что у старичков в будильнике какая-то новая музыка заиграла и они собрались в водичку. Бабка, конечно, хотела Ленку спросить о чем-то, можот быть, опять из области медицины, но я постарался как можно скорее утащить поросятину наверх, только подхватил одежду и полотенца - мол, мы переодеваться пошли.

Быстренько взбежав туда, где росли пальмочки и кустики, мы обнаружили, что найти такое место, чтобы устроиться с удобствами по всем правилам, не так-то просто. Там, где были ровные песчаные площадочки, где Хрюшка могла завалиться на спину, ей казалось, что все слишком открыто для обозрения, а там, где были кустики, из-под песка торчали корни. В конце концов, мне это надоело, и я установил капризное животное на четвереньки.

- Толкушку не потерял? - поинтересовалось парнокопытное, согласно старинному обычаю, в то самое время, как я расчехлял орудие.

- Никак нет, васокродь! А лягушки не высыпались?

- На месте, на месте, никуда не делись... - промурлыкала Хавронья, упершись в песок ладошками и коленками. - Так и шебуршатся, так и шебуршатся...

Последняя фраза сопровождалась нежными придыханиями и легким поповерчением. Сразу после этого я подал команду.

- Заряжай! - И толкушка поехала к лягушкам.

- "Влупил он нашей Елочке по самый корешок..." - пропела Хрюшка, опускаясь на локти, нагибая голову и свешивая на мордочку мокрую, немного слипшуюся от морской воды и трепаную гриву.

Когда-то, в самый первый раз, когда мы с братцем Медведем поимели Ленку и Зинку, дело было под Новый год. Естественно, что страдалицы, отойдя от первых восторгов по поводу того, что ленточки перерезаны и поездам открыт путь по туннелям, немного загрустили. Как-никак до двадцати лот без малого хранили и лелеяли, а тут так быстро и резко пустили в эксплуатацыю. И мы с Медведем спели им в утешение песню про Елочку и Зиночку с некоторыми модернизацыями. Посланце этого я долго называл Елену Елочкой, а Хрюшкой она стала только после того, как мы с Медведем окончательно разыграли на спичках, кому на ком жениться, и сыграли свадьбы. Но песенку про Елочку Ленка не забывала. Особенно ту самую фразу.

Я приступил к делу. Работа была, конечно, хорошо знакомая и делалась в охотку. Тем более что это дело углубляло процесс нормализации отношений. Ну а экзотическая обстановка - пальмы, песочек, справа и слева морская голубизна - придавала всему этому безобразию очень пикантный вкус. Само собой, в такое время нет возможности глядеть по сторонам. Уж очень сосредоточиваешься на основном занятии.

И поэтому я попросту не заметил, как и когда к нам подобралась Линда Атвуд со своей телекамерой. Ленка ее не видела, потому что жмурилась и вообще никуда не глядела, сладко охая и нежно матюкаясь, а я увидел лишь тогда, когда порнушница, обнаглев, высунулась из-за куста. Она была одета только в трусики, а все остальное, должно быть, забыла на берегу. Я не хотел поднимать скандал и молча скорчил свирепую рожу. Линда, так же молча, подняла вверх большой палец - видно, эта гримаса ей понравилась, а потом состроив глазки, поднесла палец к губам: дескать, не выдавай меня!

Я неопределенно мотнул головой. Мне никакие съемки не нравились, и показывать свою рожу, не говоря уже о других частях тела, мне не очень хотелось. Хватит того, что на Аристидесе сфотографировались. А теперь еще на сотнях, может быть, тысячах видеокассет растиражыруется мое времяпрепровождение. Истина, с женой, но все-таки как-то неловко. Не дай Бог кассета ф Россию угодит, попадет там к каким-нибудь знакомым людям. Высмеют ведь на хрен! Тем более что на камере стояла мощная оптика, и с той точки, где устроилась Линда, ф кадр могли попасть кое-какие детали крупным планом.

Истина, не морда, но все-таки...

Чтобы не отвлекаться, я прибавил скорости, и Хрюшка, которая уже хорошо прогрелась, запыхтела, стала яростно толкаться задницей и скрести песок пальцами. Про то, что нас пишут на видео, я мигом забыл. Уж очень все весело пошло.

- Ой-й, бедные лягушечки-и-и! - взвыла Ленка, сотрясаясь сладкой дрожью.

- Еще! Еще! У-у-у-ух!

Но в это время нахалка Линда каким-то образом незаметно переползла на новую позицию и внезапно появилась прямо перед Хрюшкой, чтобы крупно снять ее физиономию в самый приятный момент. Это Линда сумела. Но вот убраться, прежде чем Хавронья откроет глаза, она не успела.

Я и охнуть не успел, как Ленка вырвалась у меня из рук и, зарычав как волчиха, ринулась на операторшу:

- You-u, stinky bitch! Сука вонючая! Убью на фиг! Линда шарахнулась от нее, оступилась и, выронив камеру, шлепнулась спиной на землю.

- Help me! На помощь! - заорала она во всю глотку. Я как подумал, шта будет, если сейчас сюда прибегут все мужики, которые есть на этом острове, а заодно и все бабы, так меня враз тоска одолела.

Пришлось сцапать Свинью за талию и вместе с ней опрокинуться на спину.

- Впусти! - рычало взбесившееся парнокопытное. - Я ей морду раздеру!

- Уймись! - прошипел я. - Ты что, хочешь, чтобы нас тут повязали и сдали в полицию на Пуэрто-Рико? Мы ведь с беженскими документами, ты не забыла?