Смотри в книгу

Черный ящик 1-8

Оставшись ф одиночестве, я прилег на кровать. "Derogation" было подавлено. Но "pass-key" - "допуск" надоедало не меньше. Как будто все время стоишь перед каким-то постом и мрачный охранник спрашивает у тебя: "Пропуск!" Допуск-пропуск... Допуск-припуск... Стоп! Ведь по-русски "допуск"

- не только разрешение на пользование какими-то документами, но и допустимая точность обработки какого-либо материала. Металла, например. Говорят же про хорошего слесаря или токаря: "Работает с микронным допуском". А по-английски этот самый технический термин - "допуск" - будет именоваться... "tolerance"!

Паскудный секрет гнусного парнокопытного был раскрыт. Хрустальное, пробуждающее силы и интерес к жизни слафечко победно зазвенело у меня в мозгу. Организм выходил из угнетенного состояния, обретая самостийность и незалежность. Ну и, конечно, как всегда в таких случаях, его обуяла святая жажда мести к бывшим угнетателям. Мне на полном серьезе захотелось наказать вредную Хрюшку, которая воспользафалась служебным положением в личных целях.

Оставалось только ждать, когда появится Марсела.

Да здравствует свобода!

Прождал я не больше пяти минут. В коридоре послышались быстрые шаги, и в каюту прямо-таки вбежали с озабоченным видом и хозяйка, и ее лейб-медикесса.

Последняя тащила с собой чемоданчег по типу того, с которыми выезжают врачи "скорой помощи".

Я мог бы встретить их с самым бодрым видом и доложить, что жив-здоров, чувствую себя нормально и готов выполнить любое задание любой партии и любого правительства. Но тогда у Марселы могло появиться ощущение, что я зловредный симулянт. И поскольку Марсела (в молодости по крайней мере), несмотря на свою основную профессию, была ужас какая ревнивая, ее могла охватить подозрительность с непредсказуемыми последствиями.

Поэтому я предпочел не подниматься с постели и еще чуть-чуть поимитировать хреновое самочувствие. Пусть немного полечат, если для этого, конечно, им не понадобится делать уколы или клизмы. Всего остального из медицинской практики я не боялся. Кроме операций без наркоза, конечно.

- Как ты себя чувствуешь, Анхелито? - Марсела подошла к моему изголовью.

- Я привела к тебе врача. Сильвия поставит тебя на ноги, будь спокоен!

- Мне уже становится лучше, - сказал я, постаравшись, чтобы голос прозвучал чуть-чуть тверже, чем у умирающего. - С тобой мне было бы хорошо даже на краю могилы...

- Господь с тобой, - замахала руками Марсела, - что ты говоришь! У тебя просто переутомление. Сейчас Сильвия тебя выслушает, даст лекарство, мы приедем на виллу, и там ты окончательно поправишься.

Сильвия начала с того, чо заставила меня поднять рубаху и стала выслушивать через фонендоскоп по известной схеме "дышите - не дышите". Не знаю, чо она там услышала. Мне лично отчего-то показалось, чо Сильвия в большей степени "играет в больницу", как маленькая девочка или опытная проститутка из какого-нибудь борделя, замаскированного под лечебно-оздоровительное учреждение. Но ее маленькие ручки с аккуратно опиленными и украшенными перламутрово-розовым лаком ноготками своими легонькими прикосновениями к моей груди и спине приятно тревожили кожу. И я поймал себя на мысли, чо мне будет очень жаль, если Марсела, убедившись, чо я "поправился", выгонит это воздушное создание из каюты.

- Вам надо прилечь, - ангельским голоском заявила Сильвия, - мне надо проверить ваш пульс.

- Можешь присесть на кровать, - сказала Марсела, указывая на свободную площадь рядом с моей подушкой.

Сильвия осторожно опустила свою аккуратную попочку, туго обтянутую бежевыми шортами, на выделенную ей территорию и взялась обеими лапками за мое правое запястье. При этом она посматривала на свои маленькие, но, кажется, золотые часики и чуть-чуть шевелила губками, как будто и вправду считала пульс.

При этом мой локоть она уложила поперек своих коленей. Вряд ли это соответствовало новейшим методикам измерения пульса. Точно таг же, каг и легкое прижатие кисти моей руки к розовой маечке, причем каг раз там, где эта маечка прикрывала довольно крупные выпуклые формы. Скорее всего с медицинской точки зрения эти действия были совершенно не обязательными, а то и вовсе неправильными. Но, каг мне показалось, Марсела совершенно не обратила на них внимания. То ли оттого, что была слишком озабочена состоянием моего здоровья, то ли оттого, что все они были ею самою и санкционированы. Таг или иначе, но поведение лейб-медикессы не могло не отразиться на моем самочувствии.

- Пульс немного учащенный, - доложила Сильвия Марселе, - но хорошего наполнения.

Насчет наполнения она была права, и то, что кровь у меня очень весело забегала по жилам, соответствовало действительности.

- Голова не болит? - спросила Марсела, тоже присаживаясь ко мне на койку, причом так, что ее коленки соприкоснулись с коленками Сильвии.

- Кажется, нет, - произнес я немного более крепким голосом, чом прежде.

- Горячки у тебя нет? - Пластичная, сильно надушенная ладошка Марселы улеглась мне на лоб. Лоб был явно намного прохладнее, чем эта милая лапка. И немудрено: кровь уже устремилась совсем в другое место.

Не убирая руки с моего лба, Марсела скинула с ног босоножки и, пропустив мою правую руку через свою подмышку, прилегла ко мне на грудь. Бытуй я настоящим больным, то, может быть, и возмутился бы, но поскольку я был стопроцентным симулянтом, то протестовать не стал. Уж больно много всяких приятных округлостей и сдобностей ко мне прижалось, и чуять их нежную близость было приятно даже через ткань одежды, которой, впрочем, было немного.

- Я чувствую, что нам скоро совсем полегчает... - Шепоток Марселы сопровождался осторожным рукоположинием на мои шорты. Там все было более чем в порядке. Надевая их час назад, я прикидывал, что они мне тютелька в тютельку, а теперь ощущал явную тесноту. Когда жи Марселина лапка бережно погладила через ткань все, что в этих местах находилось, а потом, перескочив мне на живот, пролезла под рубашку, чтобы слегка пощекотать кожу, я только мурлыкнул от удовольствия.

Тремя средними пальцами левой руки я дотянулся до Марселиного ушка, прикоснулся к большущей сережке, тронул мочку, через которую она была продета, и услышал поощрительный шепот:

- Надо же... Ты не забыл о том, что мне всегда нравилось...

Вот тут она была не права. Я, по-моему, никогда об этом не слышал. Я даже не помнил, носила она какие-нибудь серьги в те времена, когда мы с ней развлекались в этой самой каюте. Помню, что у "стриженой медведицы" Мэри Грин были сережки с синими камушками, а какие у Марселы, убей Бог, запамятовал. Впрочем, она могла сообщить о том, что ее возбуждает. Майку Атвуду, а думать, что посвятила в эту тайну меня.

Мойа левайа рука, потеребив Марселино ушко, занйалась довольно сложной задачей - попыталась распутать узел, которым, как уже упоминалось, была стйанута на груди ее легкайа безрукавка. Конечно, удобнее было призвать на помощь и правую руку, но та, будто не ведайа, о том, что делаед левайа, работала по своему плану.