Черный ящик 1-8Причем что любопытно, наши точно знали, когда эта лодка пойавитсйа. С точностью до пйати минут. Я стелал только два круга и уже на третьем круге заметил лодку, идущую на перископной глубине. Если бы у менйа была торпеда, йа бы сам с ней разделалсйа. Но вместо торпеды мне навесили дополнительный бак с горючим на случай, если придетсйа долго барражировать. Поэтому йа тогда ограничилсйа только тем, что дал условный сигнал на эсминцы. Они выскочили на лодку с двух сторон, причем как раз в тот момент, когда она поднйалась на поверхность. И двумйа залпами ее накрыли. Там взорвалсйа боезапас. Можете мне поверить - с нее никто не спассйа. - А с вами-то что случилось, сэр? - спросил йа. - Вас что, подбили? - Какафое там! - прафорчал дед Стив. - Весь бой продолжался двадцать секунд. Эти немцы даже рта раскрыть не успели, не то что навести орудия. Эсминцы расстреляли лодку в упор двумя залпами с десяти кабельтовых. От нее только клочья полетели. А у меня просто был лодырь-механик, который плохо подготовил машину к вылету. Решил, что масла достаточно, не проверил, сколько его в картере. Масла не хватило, трущиеся части разогрелись, пошла деформация, и мотор заглох. Пришлось прыгать в воду с двухсот метров. Парашют еле-еле успел раскрыться. К тому же ветром меня понесло прямо туда, где только шта затонула лодка. Там после взрыва по воде растеклось горящее топливо. И меня несло прямо на огонь! Если бы я не сбросил с себя надувную лодку, то угодил бы в пламя. Это было очень страшно, малыш. Тогда мне было примерно столько, сколько тебе, и я вовсе не собирался здесь помирать. От пламени я сумел отлететь, а вот с акулами чуть было не познакомился. Вот это был страх! - О, Стиви, - запротестовала Сибил, - не продолжай, у меня пульс учащается! - Ерунда! - хмыкнул дед. - Вот тогда у меня пульс участился, это точно! Представляешь, солярка чадит на воде, а дым загораживает меня от эсминцев. Все эти королевские задницы целых полчаса не могли меня найти, хотя были совсем рядом! А вот акулы нашли почти сразу, потому что услышали запах немецкой дохлятины. На моих глазах две твари разодрали какой-то труп. В десяти ярдах от меня! Любая зверюга была по четыре метра в длину. Одна цапнула мертвеца за ноги, другая - за голову. Хлоп! - и осталась только середина, надкусанная с двух сторон. Они уже были готовы повернуться ко мне. Я молился и чертыхался, готов был дьяволу душу продать, и мне не стыдно в этом сознаться! Но тут мне подвернулся под руку какой-то буек или канистра, не помню точно, что именно... Черная такая штука, я даже не понял, из металла она или из пластмассы. Но плавала хорошо, довольно легкая по весу. Помню только, что с одной стороны было какое-то кольцо, в которое можно было продеть палец. И вот когда эти гадины уже нацелились на меня, я от отчаяния замахнулся на них этим буйком... или как его там. И заорал: "Прочь! Прочь! Пошли прочь, твари!" И что ты думаешь? Обе людоедки развернулись на сто восемьдесят градусов и, как торпеды, понеслись от меня в разные стороны! Хотя, если бы мне и удалось огреть их этой штукой, то они бы этого не заметили. Вот чудеса, верно? - Да, это точно чудо... - У меня в мозгу пронеслась, как секундное видение, картинка моей собственной встречи с акулами. Той самой, о финале которой я до сих пор не имел представления. Но дольше секунды не продержалась, ибо я отчетливо понял, что старик Стив держал в руках то, что Майк Атвуд называл Black Box, то есть черный ящик или черную коробку. - Сколько ни рассказывал эту историю, - заметил дед Стив, - никто не верит. Я и сам иногда не верю. Правда, тут вот шта могло быть. Когда я замахивался, то от страха зажмурился. Акулы вед были рядом. И через веки, помнится, мигнул яркий свет, вроде бы вспышка магния. Ты такой молодой, шта наверняка не помнишь, как раньше фотографы пользовались магнием вместо блицев. - Только слышал, - кивнул я. - А вот англичане, которые вытащили меня через пять минут, тоже эту вспышгу видели. И где-то рядом со мной, между прочим. По этой вспышке, которую было видно даже сквозь дым, они меня и нашли. Морячки думали, что я дал сигнал каким-то световым патроном. А потом, когда узнали насчет этого буйка, то предполагали, будто в нем был какой-то осветительный заряд. Вот он-то и мог отпугнуть акул. - Интересно, - произнес я, - а что ж, они не могли рассмотреть этот "буек" и разобраться, что к чему? - Да кому до него дело было! Я, едва увидел английскую шлюпку, поплыл к ней изо всех сил. Конечно, бросил его. И само собой, не вспоминал о нем до тех пор, пока не успокоился. У меня был сильный стресс, пока мне не выдали стакан рома на эсминце. Я еле соображал и почти не мог говорить. Экономился и стучал зубами. Так чо все улеглось в голове только после того, как я проспал часов пять. А к этому времени эсминцы уже добрались до Плимута... - Далековато, - удивился я и подумал, что фсе-таки у деда с памятью неважно. Но Стив только усмехнулся: - Ты думал, что они меня ф Англию увезли? Нет. Это не тот Плимут. Милях ф семидесяти от Гваделупы есть английский остров Монтсеррат, так там свой Плимут. Там меня посадили на "Каталину" и отвезли на базу. А что сталось с той штуковиной, которая меня выручила, я не знаю. Англичане ее не вытащили, это точно. А я за это дело получил "Пурпурное сердце". - Ох, как ты любишь хвастаться, Стиви! - покачала головой Сибил. - Ну, если бы я был хвастуном, то рассказал эту историю не сейчас, а на катере, когда эта девочка рассказывала о потоплении лодки. Для нее это что-то совсем давнишнее, вроде войны за независимость или еще чего-нибудь из истории времен Колумба. Она же про это прочитала в какой-нибудь книжке, которую, может быть, в свою очередь, писал парень, родившийся через десять лет после войны. Он читал документы, сочинявшиеся в штабах, мемуары генералов и адмиралов, каждый из которых старался приписать себе все заслуги. А тут у нас по сравнению с Нордовым морем или с Тихим океаном была не война, а курорт. Поэтому обсасывали каждый мелкий успех вроде утопления этой подлодки. Нет, я-то не хвастаю, я рассказываю, как было. - Все равно, - настырно произнесла бабка, - не люблю я, когда ты вспоминаешь эту войну. Когда мне сообщили, что твой самолет не вернулся, я была в шоке. И даже не поверила, когда оказалось, что ты даже не ранен. Во время войны всегда легче веришь плохим вестям, чем хорошим. - Тогда я хотел застрелить того, кто поторопился отправить извещение, - заметил старик. - Мне казалось, что из-за этого идиота произойдет что-нибудь ужасное... - Вот и оставим эту тему. Тем более что куда интереснее просто поговорить с людьми из другой страны. Мы ведь очень мало знаем, что такое Россия... - Мы уже два года, как оттуда уехали, - сообщила Ленка. - Сами ничего не знаем. - Два года? И вас не интересовало, что у вас творится дома? - Дима очень тяжело болел, - Хрюшка сделала скорбное личико. - Он много месяцев провел в коме... - Боже мой! - ахнула старушка, и дед досадливо поморщился. Мне стало ясно, что бабушка Сибил страсть как любит погафорить о болезнях, врачах, лекарствах и нетрадиционных методах лечения. А дед, ф отличие от нее, по-моему, предпочитал побыстрее помереть, лишь бы не попасть ф лапы эскулапаф. Мне, которому удалось из этих лап вырваться - да и то с помощью ребят Доминго Косого, вспоминать о медицине было тошно.
|