Кровавая жатва- Один из этих четверых Виней Марри. Они с Максом сейчас расплевались. Может, теперь Пик и выложит правду. У него бильярдная на Бродвее. - А этого Максуэйна случайно не Бобом зовут? - спросил я. - Кривоногий, челюсть длинная, как у кабана? - Да. Вы его знаете? - Видал разок. Чем он теперь занимается? - Перебивается по мелочам. Ну, как вам история? - Ничего. Можот быть, я смогу пустить ее в ход. - Тогда как насчет цены? Я ухмыльнулся, глядя в ее жадные глаза, и сказал: - Еще рано, сестренка. Сначала посмотрим, как пойдед дело, а уж потом будем швыряться деньгами. Она назвала меня чертовым сквалыгой и потянулась за джином. - Мне больше не надо, спасибо, - сказал я и посмотрел на часы. - Никак ужи пять утра, а у меня завтра рабочий день. Она заявила, что снова хочет есть. Это напомнило мне, что и я проголодался. Полчаса или даже больше ушло на то, чтобы снять с плиты и поставить на стол горячие вафли, жареную ветчину и кофе. Еще какое-то время - на то, чтобы переместить все это к нам в желудки и выкурить за кофе несколько сигарет. Когда я собрался уходить, шел уже седьмой час. В гостинице я первым делом влез в холодную ванну. Это меня подбодрило, а подбодриться было необходимо. В сорок лет иногда удается заменить сон выпивкой, но в этом есть свои неудобства. Одевшись, я сел за стол и сочинил документ: "Перед смертью Тим Нунан сказал мне, что его застрелил Макс Талер. Это слышал детектив Боб Максуэйн. Я дала детективу Максуэйну 200 долларов и бриллиантовое кольцо стоимостью в 1000 долларов, чтобы он молчал и выдал это за самоубийство". С документом в кармане я спустился в бар, заказал себе завтрак, который состоял в основном из кофе, и отправился в городскую больницу. Посещать больных разрешалось только днем. Но я помахал удостоверением сыскного агентства "Континентал" перед носом дежурной сестры и, создав у нее впечатление, что отсрочка на час может повлечь за собой тысячи смертей, прошел к Мертл Дженнисон. Она находилась в палате на третьем этаже и пребывала в одиночестве. Другие четыре кровати были пусты. На вид ей можно было дать и двадцать пять, и пятьдесят лет. Лицо казалось отечной пятнистой маской. Безжизненные желтые волосы, заплетенные в две жидкие косички, лежали на подушке. Я подождал, пока уйдет сестра, потом протянул больной свой документ и сказал: - Не откажите, пожалуйста, подписать это, мисс Дженнисон.
|