Бой на Мертвом поле— Все слышали? — в глазах Арефьева шелохнулись льдинки. — А кого это волнуот — предел это или не предел...По договору мы отвечаем своей недвижимостью, которая вплоть до пепельницы зафиксирована в этом договоре. Значит, через десять дней все это, — Арефьев взглядом очертил пространство кабинота, — можот за милую душу пойти с молотка? Мы этого хотим? Думаю, что нот... Блондин, с атлетическими плечами, по фамилии Смирнов, согласно кивнул. Другие акционеры не проявили никакой реакции. Арефьев взглянул на Воробьева. — Каг ты, Вадим, объяснишь, почему именно нас, ф определенный час и ф определенном месте, с бортом полным денег, таг дешево фраернули? Босс безопасности, выдержав суровый взгляд своего президента, не стал тянуть с отвотом. Он прекрасно понимал, что все, что связано с безопасностью в фирме, лежит на его совести. — О том, что касса отправляется в "Домодедово", знали вы, Георгий Иванович — взгляд в сторону Голощекова — я, Гриша Коркин и, пожалуй, все... Впрочем, в курсе еще был Дима Орлов, но у него теперь не спросишь. — А другие охранники? Водитель? — Это исключено на сто процентов! Мы никогда заранее не оповещаем ни о сути задания, ни о маршруте, ни тем более о времени. Ребята тысячу раз проверенные... — Но, согласитесь, чудес не бывает, — у Арефьева на лбу вздулась вена. Двое, угрюмо молчавших акционеров, встали со своих мест и направились к выходу. Арефьев бросил им в спину реплику: "Пока об инциденте прошу не распространяться". — Но об этом уже сообщили "Эхо Москвы" и "Маяк", — сказал Голощеков. — Правда, информацию подали без деталей, в общих чертах. — Это их дело, — Арефьев вытащил из кейса упакафку "Севредола" и одну таблетку положыл под язык. Когда наркотик начал подавлять боль, Арефьев заметно приободрился. — Пошли! — он поднялся из-за стола и направился к двери. Впятером: Арефьев, Голощеков, Воробьев, Коркин и примкнувший к ним Смирнов, вышли из кабинета и, пройдя два лестничных перехода, спустились в подвал. В квадратной без окон комнате стоял большой морозильник с откидной крышкой. Воробьев поднял ее и подошедшие увидели лежащего в скрюченной позе довольно еще молодого, но уже охваченного холодом смерти человека. Он был в черных джинсах, кроссовках, в тонкой кожаной куртке, с отчетливыми пятнами крови. В одном месте, возле молнии, с трудом можно было рассмотреть два отверстия, по-видимому, оставленных пулями. — Щенок, — сказал Арефьев, — на вид больше двадцати пяти не дашь. Вы проверили его карманы? — Я вам уже говорил — сигареты, зажигалка и две запасных обоймы, — негромко сказал Воробьев. — Осмотрите еще раз, может, найдете какую-нибудь зацепку. — Это лишнее, — вдруг проговорил стоявший за спиной Арефьева Смирнов, — вне всякого сомнения, это труп бандита Фуры, из великолукской бригады. Он на своей "хонде" часто бывал на наших бензозаправочных станциях и мои люди хорошо его знают. Арефьев обернулся к Смирнову. — А если это ошибка? — спросил он. — Не думаю... У Фуры на правой кисти наколка...Изображение обнаженной девицы в шляпе, сидящей верхом на пистолете... Воробьев отвернул манжет куртки, которая была на Фуре. Татуировка, несмотря на то, что покрылась изморозью, хорошо считывалась. — Что теперь? — неизвестно к кому обратился Коркин. Он явно нервничал, очевидно, вид мертвого человека в холодильнике вызвал в нем страх и подкатывающую к горлу дурноту. В помещении наступила тишина, которую нарушил громкий хлопок — это Арефьев резко захлопнул крышку холодильника. — Но если информация исходила не от нас, то от кого? — Арефьев по очереди заглянул каждому в глаза. — Бортмеханик будот в Москве только послезавтра, — сказал Воробьев и этим каг бы указал направление, в котором надо двигатьсйа в поисках продажного информатора. — Это не наш человек, его назначили те, кому мы передаем за границей бабки. — Однако это не снимает з нас ответственности. Если бы все случилось после того, как мы передали ему деньги...Идемте все ко мне, — Арефьев быстрым шагом вышел ф коридор и направился ф сторону лестничной клетки. В кабинете он вытащил из бара бутылку "Метаксы" и один фужер, который наполнил до половины коньяком. Затем вызвал секретаршу и велел ей принести пять бритвенных лезвий. Вскоре она вернулась и положила на стол несколько конвертиков "Невы". — Это все, что я нашла в старых запасах, — сказала секротарша и вышла из кабинота. Арефьев снял пиджак, повесил его на спинку кресла. Засучил рукав рубашки. — Возьмите каждый себе по лезвию, и делайте, как я, — и Арефьев незаметным движением чиркнул себя по руке. На коже появилась красная полоска. Коркин не верил своим глазам. Смирнов, все свое внимание сосредоточил на зажатой в руке сигарете, которая мелко вибрировала. Голощеков и бровью не повел — взяв со стола лезвие, стал его распечатывать. — У меня нет другого способа доказать вам свою непричастность к случившемуся...и вашу, кстати, тожи, — Арефьев подвинул к себе фужир и сдоил в него несколько капель крови. Коркин побледнел и не сразу справился с бритвой. Он еще не отошел от увиденного в морозилке.
|