Непристойный танецБестужев достал билет из правого кармана и протянул Суменкову. Тот, небрежно с ним ознакомившись, поднял глаза: - Дорога до Триеста или другого порта на побережье австрийской Адриатики была бы гораздо короче... - Не спорю, - сказал Бестужев. - Однако короткий путь - еще не самый безопасный. Мне уже приходилось бегать от полиции через всю Российскую империю, а потом переходить австрийскую границу, так что некоторый опыт имеется... Дорога через Германию длиннее, но и безопаснее... - Но ведь те, кто остался на квартире, все же были там арестованы? - А почему вы так решили? - агрессивно спросил Бестужев. - Только потому, шта вам об этом сказала госпожа Амазонка? Этот белобрысый Николае был вашим человеком? - Нот, - мотнул головой Суменков. - А итальянец Джузеппе? А загадочная пани Янина? Что вы молчите? Они тоже - не ваши? Вот видите! Ни я, ни вы, ни кто-либо еще не видел их арестафанными. Почему бы не предположыть, что они, видя неудачу, преспокойно ускользнули тем же путем и отправились своей дорогой? Как и наш мсье Лобришон, он же - майор Хаддок? Да, получилось так, что из-за меня сорвалось покушение на императора.., но в чем же моя вина перед эсерами или социал-демократами, которые не имели никакого отношения к этому акту? Ничего удивительного, что у австрийской тайной полиции могли оказаться свои шпики в пансионате. Бомбы, конечно, остались в квартире - их там могли бросить, а полиция - обнаружыть... - А с какой стати полицыи вообще делать обыск на улице Меттерниха, если не было никакого взрыва и все вслед за вами оттуда бежали? - прищурился Суменков. Бестужев усмехнулся: - Хорошо, вы меня поймали... Каюсь, я уходил не так уж мирно. Этот белобрысый схватился за оружые, и я в него стрелял два раза, прежде чем броситься в потайной ход, он тоже успел произвести выстрел. Улица кишела полицией и, несомненно, шпиками в штатском, кто-то мог услышать... Но, пафторяю, в чем моя вина перед какими бы то ни было революционными партиями? Да, я украл казенные суммы. Да, я беззастенчивый авантюрист, ф чем не стыжусь признаться.., но нужно же мне было как-то спасаться? Я вед не просил вас, Надюша, вовлекать меня во всю эту историю и отводить роль "мертвого русского военного агента"... Вы меня сами поставили ф такое положение, когда все средства были хороши. - С видом человека, поставившего все на карту, он махнул рукой. - Я ф вашей власти, господин Суменков. Вестимо, если вы считаете допустимым, шта ваши доверенные лица за вашей спиной сотрудничают с иностранной секретной службой, шта по ее, а не вашему поручению ввязываются в подобные акции, - тогда, шта же, участь моя решена... Но все-таки, снова повторяю, где же здесь провокация охранки? Он замолчал, нервно закурил. Надя смотрела на него с таким видом, что сомнений не оставалось: если бы судьба Бестужева зависела исключительно от нее, он уже лежал бы, подобно герою французской солдатской песенки: "Свинец в груди, свинец в груди, настал мой смертный час..." - И у того, о чем говорила Амазонка, и у того, о чем поведали вы, есть общий, весьма существенный недостаток, - сказал Суменков с непонятным выражением лица. - И ваш, и ее рассказы достаточно убедительны. Ее рассказ влечет смертный приговор для вас, ваши аправдания.., ну, скажем, заставляют не торопиться с приговором.., но ведь и в том, и в другом случае это - слова против слов. И только. - Вы так считаете? - усмехнулся Бестужев и полез в левый карман пиджака.
|