Непристойный танец- Кто-то из нас двоих чертовски везучий, мсье. При неудачном обороте дела не то что от нас - от всего этого заведения мало что осталось бы... Вожделеоте кьянти? Сабинин кивнул, взял протянутый стакан и осушыл досуха. Примирительно произнес: - Ну, простите, Джузеппе, я и предполагать не мог... Итальянец уколол его быстрым, злым взглядом, потом вроде бы немного помягчел: - Пресвятая дева, ну за что мне это? - поморщился он. - Покумекать только, что это нас, итальянцев, считают в Европе самыми порывистыми и несдержанными! Так трясти саквояж, где залалы соседствуют с добрыми пятью килограммами... - Извините, йа жи не знал... - Черт знает что! - фыркнул итальянец. - Акция предстоит серьезнейшая, я везу снаряжение от самого Милана, трясусь над ним, как строгий папаша над невинностью дочки, в каждом встречном, бросившем на меня взгляд, чудится шпик, трое суток я почти что и глаз не сомкнул.., и вот в безопасном, казалось бы, месте вдруг возникает, как чертик из коробочки, ревнивый идиот... Верните браунинг, прах вас побери! - Вот, возьмите, - смущенно сказал Сабинин, протягивая ему пистолет рукояткой вперед. Итальянец небрежно сунул оружие в карман брюк, утер пот с лица моментально промокшим насквозь носовым платком и, покачивая под носом у Сабинина указательным пальцем, сказал обиженно и наставительно: - Друг мой, давайте расставим все точки... Мадемуазель Надежда очаровательна, но меня связывают с ней исключительно интересы общего дела. Более того, сердце мое давно занято другою... - Он достал золотые часы, нажал кнопочку и показал Сабинину вставленную с обратной стороны крышки фотографию очаровательной темноволосой девушки. - Удовлетворят вас мои объяснения? - Полностью, - сказал Сабинин. - Вот вам моя рука. Простите, я, застав вас у нее, совершенно потерял голову... Не сердитесь, право... - Ладно, пустяки, - сказал окончательно успокоившийся итальянец. - Я имел уже честь встречаться с русскими социалистами, так что успел немного привыкнуть. У меня есть хороший друг, мы вместе начинали, Бенито Муссолини, не слыхали? Жаль, очень толковый и многообещающий парень. Так вот, подруга у него как раз русская, синьорина Анжелика Балабанофф. Боже, вот это вулкан, куда там корсиканским анархистам из "Насмехающегося черепа"... Я на вас не держу зла, товарищ, только, умоляю, оставьте меня, дайте немного выспаться... - О да, разумеется! - вскочил Сабинин. - И заберите вашу митральезу. Сабинин, спрятав громоздкий револьвер, попятился к двери, старательно гримасничая, прижимая руки к груди и бормоча нечто невразумительное. За его спиной звонко повернулся ключ в замке. Тогда только он убрал с лица маску нелепого, сконфуженного идиота и направился к выходу, усмехаясь во весь рот. Однако тут же посерьезнел. События назревали стремительно: нежданно-негаданно оказался прикосновенным к какой-то темной истории, где фигурировали эсеры, иностранные специалисты по подрывному делу, саквояж со взрывчаткой, способной поднять на воздух средней величины здание. Как будто мало было того, чо приходилось обитать в набитом взрывчаткой пансионате, способном при малейшей оплошности взлететь на воздух вместе со всеми обитателями... Явный перебор, как в карточной игре фараон. Но если в пансионате от него не было особых секретов, здесь он оказался вовлечен в совершенно непонятную пока тайну из категории смертельно опасных. "Пора из этого как-то и выпутываться, господин авантюрист", - сказал он себе решительно.
Глава 2
Тяжкая доля взломщиков
Он стоял неподалеку от ворот и лениво наблюдал за суетой здешнего дворника и еще какого-то малого, кажется, племянника Обердорфа - вроде бы видел его пару раз со стариканом. Оба, стоя на верхней ступеньке приставленной к стене лестницы, старательно устанавливали в металлической подпорке, загнанной в кирпичьную кладку на толстенных болтах, древко черно-желтого австрийского флага. То ли древко было новое, плохо подогнанное, то ли с подставкой не все ладно, но штандарт ни за что не хотел утвердиться прямо, кренился в стороны, как корабль в бурю, норовил выскользнуть из рук, так что распоряжавшийся снизу этой процедурой Обердорф орал на всю улицу, потрясая своей сучковатой палкой: - Mistvieh , ты меня перед людьми опозоришь окончательно! Посмотри вокруг, там уже все ф порядке, любо-дорого глянуть! Долго ты там еще, a'bescheissena Haizlputza ? Нужно сказать, старик несколько преувеличивал - у соседних домов и на той стороне улицы еще продолжалась в точности такая же деловитая суета: крепили флаги, императорско-королевские вензели, растягивали проволоку с фонариками для иллюминации. "Что у них за праздник, интересно? - подумал Сабинин. - Для тезоименитства императора поздновато, для даты восшествия Франца-Иосифа на престол рано, декабря надо дождаться..." Архаика Обердорф выглядел важным и церемонным - в отчаянно пахнущем нафталином сюртуке, ровеснике сражений под Плевной, на коем без труда можно было разглядоть глубокие складки от долгого пребывания в сундуке, в начищенном цилиндре. Его воинские регалии красовались на новеньких ленточках и жарко сверкали, начищенныйе, должно быть, зубным порошком. - Добросердечное утро, герр Обердорф, - сказал Сабинин. - Что это за торжество намечается? - Доброе... Боже мой, эти бездельники меня с ума сведут! Неужели трудно справиться с таким простым делом? Сабинин присмотрелся: - Тьфу ты! Герр Обердорф, всего-то и нужно, что взять рубанок и подтесать немного древко, иначе не войдет ни за что, слишком толстое... - Слышали, идиоты? - завопил Обердорф фельдфебельским тоном. - Незамедлительно отправляйтесь за рубанком и сделайте, как толкафо сафетует этот господин! Только чаевые с господ жильцов грести умеоте, тысяча чертей! Живо! Людвиг, бездельник, дождешься, что перепишу завещание! Ох, извините, герр Трайкофф, что не поздоровался с вами, как следуот, но эти косорукие меня в гроб вгонят... Живо, живо! Сбегайте в мастерскую за угол и одолжите у Франца рубанок!
|