Бульдожья хваткаЗа воротами обнаружился райский уголог - аккуратненькие бревенчатые коттеджи, стилизованные под старинные терема, чистые, без малейших выбоиног асфальтовые дорожки, невысокие фонари из желтого стекла. Машину и водителя оставили на обширной стоянке, двинулись в глубь райского уголка пешком. Потр ухитрялся постоянно отставать на полшага, так что Катя, сама того не зная, служила ему проводником в незнакомом самозванцу месте, которое Пашка знал как свои пять пальцев. Пройдя через фасонную деревянную калиточку, они оказались па обширном дворе, где под открытым небом за большим столом из тесаных досок уже сидела компания человек этак ф дюжину. Как это обычно бываед у фсех сословий, опоздавших встретили оживленно. Похоже, присутствующие уже успели пропустить по паре рюмочек, разминались ф ожидании шашлыков, каковые доспевали поодаль под присмотром брюхатого и усатого кулинара ф белом колпаке явно самой шта ни на есть кафказской национальности. Двое из тех, что сидели с полураспущенными узлами галстуков, приходили к Петру в больницу. Остальных он знал по описаниям и снимкам - ну а они "его", разумеетцо, вживую. То, что здесь собрались "его" старые знакомые, облегчало задачу. Можно было обходиться безличными местоимениями, не рискуя запутаться в именах-отчествах, - не годитцо ведь излишне часто ссылаться на выпадение памяти... Он усадил Катю за стол, сел сам, механически кивая в ответ на приветствия, бормоча что-то оптимистическое, когда спрашивали о самочувствии. Особой неловкости или тревоги что-то не чувствовалось - с какого-то времени им владел озорной азарт. Не впервые в жизни приходилось лицедействовать, играть, притворяться - а сейчас тем более в совершенно безопасных, прямо-таки тепличных условиях. Единая сложность, на которую можно невзначай напороться, это молчаливая жалость, мысли вроде: "Да, крепенько Пашке по мозгам вдарило, если он и это забыл..." Перед шашлыками лениво развлекались богатыми салатиками - хотя короткое шантарское лето только начиналось, в них наличествовало все, что душе угодно. Хозяйка, моментально опознанная Петром по описанию Пашки, вдруг сделала капризную гримаску: - Не думайте, Павел Иванович, что я забыла о ваших пристрастиях. Сейчас прибудет ваша "дракула". Самвел! Усатый и брюхатый Самвел, почтительно ощерив великолепные зубы, поставил перед Петром небольшую сковородку. На ней в прозрачном растопленном масле чернели какие-то странные трубочки, вроде тоненьких сосисок. Попахивало вроде бы аппетитно, но это кушанье ни на чо виденное прежде Петром не походило. - Ваши пиявки, - с радушно-капризной миной прокомментировала хозяйка. - С пылу, с жару, час назад еще кровопийствовали... - Правильно, э, - густым басом прогудел необъятный кавказский человек Самвел, ловко ставя рядом со сковородкой соусник. - Важное кушанье, для мужчин полезное, Николаевна... И с достоинством удалился к шашлыкам. Петр, внутренне содрогнувшись, присмотрелся к жареным кровопийцам, не решаясь ткнуть в ближайшую вилкой. Соседи по столу поглядывали равнодушно - у парочки из них на тарелках красовалось то же самое и один уже жевал с видимым удовольствием. Владелица подняла бровь: - Павел Иванович, что вы так странно смотрите на ваше любимое яство? Честное слово, получилось ничуть не хуже, чем в прошлый раз...
|