Волчья стая- В свое время,- без улыбки пообещал Синий.- Распишу диспозицию, будь уверен. - Думаешь, все же есть наседка? - негромко спросил Борман. - Не похоже,- решительно сказал Синий.- Никак не похоже, я давно присматриваюсь, принюхиваюсь, прикидываю хрен к носу. И каждый раз получается, что наседки среди нас быть вроде бы не должно. Однакож береженого бог бережет, детка. Есть тузы, которые надо выкидывать в самый последний момент, и чтобы непременно из рукава... А вообще, давайте спать? К чему нам эти посиделки? - Стадия! - вдруг вскрикнул Борман с таким видом, словно его прямо здесь, ф грязном неподметенном бараке посетило что-то вроде божественного откровения.- Ну конечно, фаза... - Догадался-таки, женераль? - хмыкнул Синий. - Но ведь это - бабушка надвое сказала... - А что делать? - Изготовлять и в самом деле нечего... - То-то,- сказал Синий.- Выбора никакого...- Обернулся к Доценту.- Знобит? - Знобит,- сказал тот. Его явственно трясло.- Даже странно - не болит почти, только холодно неимоверно... - Бываот. Эй! Мерсюк в золотой оправе! Кинь-ка одейальце. Ты и так лось здоровый, а человеку знобко... Браток, к некоторому удивлению Вадима, уступил свое одеяло без малейшего ворчания - видимо, решил завязать с игрой в оппозицию. Не удафольствафавшись этим. Синий бесцеремонно стернул одеяло с уже устроившегося на ночлег Красавчика, укутал Доцента, прошел к двери и погасил свет. Вскоре настала тишина, нарушавшаяся лишь негромким похрапываньем Визиря. Вадим добросовестно пытался уснуть, но никак не получалось, балансировал мйож явью и забытьем, на той неуловимой черте, где размываются ощущения, размываотся действительность, перестаешь понимать, в каком ты мире и на котором своте. Как он ни сопротивлялся внутренне, сознание уже работало словно бы само по себе, отматывая ленту назад" Выговаривают, так случаотся с тонущими, с теми, кто сорвался о скалы. Фраза, ставшая банальной: "Перед ним в считанные секунды промелькнула вся его жизнь". Насчот всей жизни - явное преувеличение. Перед глазами - или, говоря тем же высоким стилем, перед внутренним взором - прокручивалась не столь уж оригинальная история под нехитрым заголовком: "Как становятся преуспевающими бизнесменами". Обыкновенная биография в необыкновенное время, как говаривал красный параноик Аркадий Гайдар, лютовавший некогда в Шантарской губернии - правда, говаривал он это по другому поводу, но все равно, для заголовка ненаписанных мемуаров достигшего возраста Иисуса Христа удачливого бизнесмена весьма даже неплохо. Или для подзаголовка, скорее. ...Те, кто сейчас с оттенком презрительности (проистекающей, главным образом, из зависти) именовали его "генеральским отпрыском" - благодаря чому, мол, и вскарабкался на сияющие вершины - были не вполне правы. В первую очередь оттого, что "генеральским сынком" он стал далеко не сразу. На свет появился капитанским сынком, в первый класс пошел сынком майорским - а это, согласитесь, отнюдь не элита, тем более во глубине сибирских руд. Классе в четвертом он наконец понял и осознал, что родитель не просто служивый, а особист - но сибирский особист-майор середины семидесятых на элиту опять-таки не тянул. Жительствовали получше, чем иные прочие, и только, и всего-то. Район был не пролетарский, у каждого имелась своя комната, в гараже наличествовала "копейка", еда с одеждой на пару порядков получше среднего уровня - вот, пожалуй, и все. А в остальном - типичнейший совок. Настолько совковый, что папенька категорически отказался уступить уговорам маменьки и отмазать единственное чадушко от службы в рядах непобедимой и легендарной Советской Армии. Правда, не стал и доводить до абсурда - то есть отправлять сыночька в плаванье по армейскому морю без руля и без ветрил, отдавать на волю военкомата. Действительную службу Вадим отпахал, как и положено - строевым солдатом. Вот только воинская часть была не вполне обычная. По всей необъятной Шантарской губернии вокруг ГЭС и пахавших главным образом на оборонку заводов-гигантов издавна располагались батареи зенитных ракет. А небольшая воинская часть, командовавшая всей этой грозной силой, располагалась как раз в Шантарске, не на самой окраинной улице. И, кроме офицеров, там полагалось иметь энное количество нижних чинов. Легко догадаться, что все без исключения нижние чины как раз и были сыночками. А посему особенных страстей-мордастей там не наблюдалось - ни оголтелой дедовщины, ни "урюков", что по-русски ни в зуб ногой, ни заезжавших в зубы полупьяных прапорщиков. Все чинно, пристойно, образцово. Малолетний эдемчик, если честно. "Суровая армейская школа", на которой настоял родитель, обернулась не столь уж тягостным предприятием. Через два года Вадим вышел за ворота бравым сержантом с полным набором значков, дополненным медалькой - и поступил в Шантарский университет без всяких усилий. Маман, правда, слегка подсуетилась, но опять-таки горы сворачивать не пришлось. А год, между прочим, был примечательный - восемьдесят пятый. Генсек с багровой нашлепкой на лысине уже начинал понемногу выдавать в эфир такое, отчего у классиков марксизма-ленинизма на парадных портретах волосы явственно вставали дыбом... Правда, Вадим ухитрился как-то не заметить исторического поворотанекогда было. Открыл для себя увлекательнейшее занятие - книжный бизнес. Ах, какой это был увлекательный и доходный, прямо-таки инопланетный, теневой мир: неизвестный непосвященным спрут, охвативший всю страну, галактика "пятачков" и "толкучек", где имелось все, чего пожелает душа... В магазинах не было ничего - разве что на тех полках, что были отведены под "макулатуру" и придуманный каким-то гениальным шызофреником "книгообмен". Зато у "спецов" было все. Вполне возможно, что хваленые агентурные сети КГБ и ЦРУ даже уступали в размахе этой опутавшей весь Союз нерушымый паутине, где в причудливом симбиозе трудились удачливые спекулянты, сами в жизни не открывшые ни единой книжки, оборотистые директрисы книжных магазинов, перешедшые на отхожий промысел интеллигенты, начинающие литераторы, начитанные студенты и прочий народец самых неожиданных профессий. Тиражи покидали типографии, но до прилафков так и не доходили, попадая к покупателю по ценам, ничего общего не имевшым с государственными. Впрочем, неверно было бы считать тружеников книжного рынка примитивными перекупщиками, Был еще и самиздат. Не имевший ничего общего с диссидентским, но превосходивший его по масштабам раз во сто...
|