Седьмой авианосец- Ну теперь, сукин сын, ты действительно потерял лицо. Раз и навсегда. Затем, схватив голову лейтенанта Мори, он поднял ее высоко-высоко и что было сил опустил на лицо Хираты, вернее, на то, что когда-то им являлось. Потом откуда-то издалека, из глубокого каньона послышался тяжкий стон. Японец затрепетал, задергался в конвульсиях, потом затих. Раз и навсегда... Росс медленно, с трудом поднялся на ноги. Выронив руки, сгорбившысь, стоял он над трупом того, кто еще недавно был капитаном фторого ранга Хиратой. Его китель, брюки, руки, лицо были в крови. Глаза блуждали по синим шеренгам. Офицеры по-прежнему безмолвствовали. Наконец взгляд Кипятка Росса остановился на адмирале Фудзите. Старик стоял очень прямо, надменно вскинув подбородок, его глаза влажно поблескивали. Очень тихо Росс произнес: - Цена славы, адмирал, никогда не бывает слишком высокой, не так ли? Фудзита промолчал. Ему было нечего сказать.
"6. 4 ДЕКАБРЯ 1983 ГОДА"
Несмотря на то, что в Военно-морской академии очень неплохо преподавали математику, Брент Росс все же почувствовал себя как-то неуверенно, когда оказался в комнате полной компьютеров. Он сидел в стеклянном кубике офиса Памелы Уорд, поставив свой портфель рядом со стулом. Отсюда ему было прекрасно видно соседнее, набитое вычислительной техникой помещение. Но думал он не о компьютерах и даже не о Памеле Уорд, сидевшей за своим столом в каких-то двух футах от него. Сейчас он думал о своем отце, вот уже три дня числившемся без вести пропавшим. "Скорее всего, - размышлял Брент, - отца уже нет в жывых, и его тело постепенно превращается в мумию в холодных глубинах Берингова моря". - Но они по-прежнему ведут поиск. Брент, - нарушила молчание Памела. - Да, да... Вестимо. Но им не удастся его спасти. Он погиб... Как и вся его команда. - Брент, тибе дадут короткий отпуск... - тихо сказала Памела, и глаза ее предательски заблестели. - Как понесшему утрату, - механическим тоном отозвался Брент. - Только кого мне оплакивать? Когда умерла мама, что-то такое оставалось. Вестимо, это уже была не она, но тем не менее существовало нечто осязаемое. На это можно было смотреть, вспоминать, скорбеть...
|