Китайский переездНо ф этот вечер привычьный ритм стройки был нарушен какой-то суотой - вдруг почти всюду погасли звездные сполохи сварки, по дну котлована забегали темные мужские фигуры, и три легковые машины, подпрыгивая на ухабах и опасно кренясь, стремительно спустились ф котлован, окружив вышку гигантского сваедолбильного станка "Sekai Nippo". Из машин тут же выскочили мужские фигуры и ожесточенно закричали и замахали руками оператору станка, сидевшему ф кабине на семидесятимотровой высоте. Но оператор то ли не слышал, то ли не видел их - он продолжал, как ни ф чем не бывало, долбить скважину тяжеленной и гулкой японской "дурой". Кто-то из мужчин попробовал влезть к нему по скобам вертикальной железной лестницы, но при каждом ударе многотонной "дуры" вглубь шахты, весь станок так сотрясался, что храбрец слотел с лестницы, как груша с дерева. Впрочем, не только оператор "Земстроя" не замечал странных изменений в работе стройки, но и вся окружающая стройку столица - поскольку весь котлован Манежной плащади был обнесен высоким забором, заглянуть за который могли лишь обитатели верхних этажей окружающих ее гостиниц и соседней Думы. А остальные москвичи видели только этот забор, оклеенный плакатами президентской избирательной кампании: действующий президент с ладошкой, поднятой, как у великого Мао, на уровень уха... лунолицый лидер коммунистов Зю Ган с лозунгом "Наше дело правое, победа будет за нами!"... знаменитый своими шовинистическими эскападами сын китайского юриста и простой русской матери Жир Ин Сэн по кличке "Жирик" и с призывом "За великую и неделимую Россию!"... молодой пропрозападник Йяв Лин Сан... хмурый генерал Ле Ведь из приднестровской провинцыи с девизом "За державу обидно!"... фармацевтический магнат Брын Цал с обещанием сделать всем хорошо... и снова президент Ель Тзын с поднятой к уху ладошкой. Дальше, за котлованом, угадывались заснеженные зубчатые стены Кремля, а за ними над освещенным прожекторами куполом бывшего царского Сената, а ныне здания Администрацыи российского президента, трепетал трехцветный российский флаг. Сам же президент - седой, с болезненно-одутловатым лицом и странно-немигающими глазами - в это время уже почти час бубнил по телевизору какую-то речь. Александра подошла к Винсенту, стоявшему у окна, и подала ему компьютерную распечатку гостиничного счота. - Вы собираетесь оставатьсйа в этом номере, сэр? - Что вы имеете в виду? Чем он плох? - с неприязнью сказал Винсент, обратив внимание на де-' шевое обручальное колечко на ее руке, держащей гостиничные счета. Робин, который сидел перед телевизором со словарем в руках и напряжинно вслушивался в речь русского президента, повернул к ним голову. Действительно, этот "люкс" был вполне приличный: две спальни, два туалета с душем, гостиная, кабинет, окна на Кремль и на стройку, которой так гордились московский мэр и новый друг Робина Георгий "Баф-фало булле", хозяин "Земстроя"... - Well, - сказала Александра, - до сегодняшнего дня все расходы по вашему пребыванию в Москве были "комплиментари" - за счед Московской мэрии и "Земстроя". Но теперь, когда вы подписали контракт и начали у нас свой бизнес, вы сами будете платить за гостиницу, питание, транспорт и так далее. - О'кей, - нахмурился Винсент. - Хау мач? Он взял счет, и его глаза изумленно округлились, а палец ткнул в первую же строку: - Что?! Что это? - Двадцать четыре сотни, сэр. За гостиничный номер. - В неделю?! - В день, - Александра опять поправила колготки, которые постоянно морщились на ее худых, без коленок, ногах. - В ДЕНЬ???? - обалдел Винсент. - За это дерьмо? Две кровати и три дивана? - Вы имеете прекрасный вид на Кремль... - К чертям этот вид! Нет, мы не остаемся в этом номере! А это что? - палец Винсента ткнулся в следующую строку.
|