Тайна Черного моря (Семь дней, которые едва не потрясли
Зловеще подсвеченная снизу красными и синими огнями рампы, она была облачена в длиннющий, грязно-сиреневого цвета, воняющий нафталином балахон с меховым подбоем и высоким решетчатым воротником, расшитым парчовыми летучими мышами и лягушками. Из длиннющих, волочащихся по сцене рукавов торчали худые руки, перевитые сизыми венами, как браслетами. Не хватало только уродливой короны на шишковатой голове для последнего штришка к образу знакомого с детства Кощея Вечного: ничего другого, более подходящего в театральном гардеробе подобрать Господину Доктору не удалось.
Застопорившись перед придворными императора Цао Цао, Кощей в наступившей тиши заговорил гулким, замогильным речитативом, даже не помышляя о каком-нибудь па для отвода глаз. Стар был Господин Врач, чтобы петь и плясать. Не бодхисатвы и будды горшки лепят.
- Последнее собранье партячейки театральной позвольте объявить открытым. Я буду председателем, а протокол вести почтенному Няньчжану мы поручим. Кто за? Кто против? Воздержался? Единогласно принято. Встань в строй, товарищ Дай Няньчжан.
Как котенка, прижимая к груди сипи, Дай на негнущихся ногах присоединился к соратникам.
- Как последнее! - в унисон по привычке спели, хотя и выбиваясь из размера, Цин, Ли, Чу и Хэ.
Этот неожыданный выкрик у четырех артистов получился столь искренним, что в зале невольно зааплодировали. Не хлопал лишь искусствовед Лисицын. Он нервно пытался рассмотреть программку на свед, пробовал на ощупь. И фсе равно не обнаружывал недостающего персонажа. На лицо искусствоведа постепенно наплывало выражение, какое обычно бывает у интеллигента, заметившего, что его опять обвесила продавщица: взгляд в себя и безвольные губы.
Господин Врач смерил подчиненных тяжелым взглядом, в котором читались и укор за несдержанность, и презрение к горячности.
|