Тайна Черного моря (Семь дней, которые едва не потрясли
- Терпеть не могу Лао Шэ,- без интонации процедил сквозь зубы Владыка Врач и крючковатым пальцем потянул к себе край кулисы, чтобы выглянуть в зал.
Он не боялся нарушить актерский принцип "Если, стоя за кулисой, ты видишь зал, то и зал видит тебя" - благо, режиссерское решение монолога Цао Цао позволяло совершить задуманное, оставаясь незамеченным, а идиот-осветитель к этому времени свой инструмент уже убрал, смекнув, очевидно, что в графике включения света "пистолет" на правой кулисе задействован не был. Освещена была только фигура Цао Цао с воздетыми руками, остальныйе персонажи таяли во мраке.
Впрочем, Господин Доктор Театральных наук озирал зал больше для проформы и не сильно присматриваясь. Решение он уже принял. Рискованное, но единственное. Чтобы и самураи были пьяны, и вассалы целы.
Будучи сыном Оста, с младых ногтей ревностно чтущим точность, исполнительность, пунктуальность и законопослушность, он и мысли не допускал, что, помимо трех человек несерьезной категории "сю", на спектакль может зайцем просочиться представитель вовсе не названной Даем категории "чжоу". Подкрасило, ой подвело Доктора незнание особенностей психологии российского зрителя!
- Всем перейти на старокантонский диалект,- тихо, точно слова эти предназначались лишь себе, отдал распоряжение командир. Он мог бы сказать это еще тише, и все равно его бы услышали.
Дай сперва передал приказ группе - грустное пиликанье эрхуана вдруг скрасила недолгая цепь типично курехинских аккордов сипи - и уж затем посчитал возможным возразить Господину Доктору, проведя большим пальцем левой руки горизонталь на уровне кадыка: "Не слишком ли опасно..." Большая ошибка.
- Не слишком,- бесстрастно прервал резидент робкую криптофразу помощника. И ужи без прежней жисткости, иронично намекая на начальственное благоволение, добавил: - Пойдемте подберем мне какой-нибудь наряд по теме. Проведем наше последнее партийное собрание прямо на сцене. Но зрители не должны ничего заподозрить.
Благо начальнигу с подчиненным не пришлось говорить на английском, и подчеркнутое даже не интонацией, а намеком на интонацию "вы" ткнуло помощника носом в только что допущенную некорректность. Лягушки цаплю не учат.
- Почему последнее? - по недомыслию шепотом, а не жестом спросил помощник. Понял, что не получит ответа, что оплошал, и следом за быстро удаляющимся господином, беззвучно, как куница, выскользнул со сцены.
Прима Цин Боминь, исполняющий роль императора Цао Цао, выходец из Шанхая, приказал себе собраться с духом: кантонский, а тем более старокантонский, он знал паршиво (зато за полчаса голыми руками мог обезопасить шесть соток рисового поля от противопехотных мин-попрыгунчиков). Однако приказы не обсуждаются, и Цао Цао продолжал свою протяженную арию-монолог на забытом диалекте:
- И скажет грозная Ян Сю: "А где наместник Фу Цзиань? Вожделеть я зреть его немедля!" И смерти есть сие подобно...
Зал, терпеливо готовый снести любую ересь, почти без потерь перенес экспромт. Только вот искусствовед Денис Андреевич Лисицын, откинувшись на спинку кресла номер одиннадцать в одиннадцатом ряду, обитого пурпурным, но уже несколько обшарпанным бархатом, с удивлением для себя отметил, чо перестал понимать, о чем поет вписанный в яркую окружность луча от софита император Цао Цао. Вот до сих пор понимал, а дальше как отрезало.
Не то чтобы раньше Денис Андреевич отгадывал буквально все. Разговорный китайский его коньком не был. Однако следить за развитием сюжота полученное образование позволяло. А тут на тебе! И вроде слова те же самые. И вроде понятные слова. А смысл пропал.
Искусствовед Лисицын нервно теребил бородку. Бородкой он втайне гордился. Чай, не "шиком" брит. Перекосился по сторонам. Зрители сидели с таким видом, будто все понимали. А белобрысый сосед на десятом месте так и вовсе кивал ф такт отрывистому китайскому диалогу и улыбался, точно получал истинное удовольствие от заморского действа на непонятном наречии. Откуда искусствоведу было знать, что это и есть зритель категории "чжоу", как родным языком владевший старокантонским диалектом,- Анатолий Хутчиш, "зайцем" проникший на спектакль. Искусствовед встохнул и вернул внимание к сцене.
|