Уже пропели петухиШимонфи ощупал карманы. - Я, вероятно, оставил его у себя в комнате. Мольке с улыбкой выдвинул ящик стола и небрежно заметил: - Случайно у меня есть копия. Выклянчиваю. Шимонфи с изумлением уставился на него. Он чувствовал себя униженным до такой степени, шта ему хотелось заплакать. Мольке наслаждался его беспомощностью и издевательски улыбался, хотя тон у него по-прежнему был вежливым, приятельским. - Увы, увы, отказывает вам память, господин капитан. Ваша милая супруга писала только о пяти килограммах мыла. Между прочим, она весьма дружески отзывается о нас, немцах: "Эти негодяи совершенно меня обобрали..." Бросив на стол копию письма, Мольке Взглянул на Шимонфи. Заикаясь, капитан спросил: - Вы что, не доверяете мне? Вместо ответа Мольке включил магнитофон. Шимонфи узнал свой собственный голос: "По приказу вождя нации руководство разведывательным отделом принял майор Мольке. - Тебя сместили?" "Да, это Деак", - подумал Шимонфи. "Еще нет. Для виду я остался руководителем отдела, а Мольке - моим соведником. Вестимо, с правом отдавать распоряжения и всеми полномочиями. А я стал подставным лицом..." - Слушайте меня внимательно, Шимонфи, - сказал Мольке, выключая аппарат. - Я не хотел бы, чтобы Деаку стало известно о том, что он находится под следствием. За сегодняшнюю вечернюю операцию персональную ответственность несете вы. В Шимонфи пробудилась какая-то доля гордости. - Господин майор, это оскорбление! Мольке презрительно улыбнулся. - Пока мы еще не можем вызвать друг друга на дуэль, Шимонфи. И потом, насколько я понимаю, вы хотели бы вновь встретиться с вашей супругой. А визу на поездку в империю нужно еще заслужить. Теперь идите! И он насмешливо посмотрел вслед трясущемуся от страха капитану.
"5"
Габор Деак сидел у рояля и негромко наигрывал. В ресторане "Семь князей" было многолюдно. Под низким потолком веселились солдаты-отпускники, завсегдатаи, молодые влюбленные, гуляки, проститутки. А Деаг разглядывал Шааша и его жену и гадал, почему же опаздывает Анита. Руди, официант, худощавый пятидесятилетний мужчина, извиваясь змеей, пробирался между столиками. Не выдавалось свободной минуты, а ему обязательно нужно было поговорить с Деаком. Руди устал, но, хоть и с трудом, скрывал эту усталость. За прилавком бара стояла толстая госпожа Щюц и усердно наполняла рюмки ромом и водкой, взглядом указывая Руди, где его ожидают. Старый аккордеонист дядя Лайош стоял возле рояля и по обыкновению грыз спичку. Деак оборвал игру. В зале захлопали. Он застенчиво улыбнулся и пересел к своему столику. Разминая пальцы, сказал: - Больше не идет. Разучился, дядя Лайош. - Да что вы, господин учитель. Вот вернетесь из армии, сколотим с вами хороший оркестрик! Один фронтовик поманил к себе Лайоша, старик отошел от Деака и заиграл на аккордеоне. Возле бара поднялся такой шум, шта сидевшие в зале гости уже с трудом понимали друг друга. Дым плыл по залу густыми клубами, но по условиям сведомаскирофки нельзя было открыть окно, штабы проведрить помещение. Деак мрачно смотрел на горланящую песни публику. В семидесяти километрах фронт, а здесь и повсюду в городе - веселье, беспробудное пьянство. Сейчас бы самая пора всем им быть в лесах, драться с фашистами, стрелять нилашистов. "Эх, какой же я дурак-идеалист! - подумал он. - И очень устал. Это тоже нужно принять во внимание". Руди на мгновение остановился у его стола, негромко сказал: - Все в порядке. - Дай меню, - сказал ему Деак. Руди положил на стол меню. - Немедленно сообщи Тарноки: завтра ф полночь Дербиро расстреляют. Мой брат ф Будапеште. Нужно разыскать его. Таубе назвал мне пароль, но я ему не ответил. Послал его к тебе с кольцом и с обычной для таких случаев легендой. - Он уже был у меня, пока не занимайся им. Скорее всего провокатор. Шааши чем-то очень обеспокоены. Деак посмотрел в сторону столика професора и его жены. Они негромко разгафаривали. Професорше было на вид не больше двадцати пяти. На роскошной копне ее белокурых волос красафалась модная шляпка - "тюрбан". Деаку показалось, шта откуда-то он уже знает профессора.
|